Агрессия и катастрофа

Во-вторых, после нападения на Советский Союз Западная Европа служила резервуаром, постоянно питавшим советско-германский фронт войсками, входившими в группу армий "Запад". С сентября 1942 г. до сентября 1943 г. командование группой армий было вынуждено передать на советско-германский фронт 22 пехотные и 6 танковых дивизий. До 31 октября их число увеличилось до 31 пехотной и 16 танковых и моторизованных{1348}. Уже после того как ОКВ стало опасаться вторжения, а затем отдало директиву No 51, с июля 1943 г. до апреля 1944 г., оно было вынуждено в связи с развитием событий на советско-германском фронте снять с "театров ОКВ" 23 дивизии. В порядке "обмена" Запад получал ослабленные соединения и части.

В-третьих, "из оставшихся к 6 июня на Западе 58 дивизий, несмотря на общее, казалось бы, внушительное их число, лишь меньшая часть была пригодна к ведению военных действий значительного масштаба. Боевая сила и оснащение большинства из них стояли на столь относительно невысоком уровне, что в ОКВ рассматривали только некоторые из этих дивизий способными вести боевые действия. Из 58 соединений 34 оценивались как пригодные лишь для пассивной обороны{1349}. Эти дивизии почти или полностью не имели транспорта и вообще не обладали мобильностью. По своему вооружению, укомплектованности и обученности личного состава, который состоял сплошь из резервистов, они были слабейшими в вермахте. В большинстве своем они принадлежали к армии резерва и несли только оккупационную службу, не занимаясь боевой подготовкой. Их опыт ограничивался лишь периодическим использованием против групп французского Сопротивления.

В числе остальных 24 дивизий находилось 14 пехотных, 9 танковых и 1 моторизованная. Пехотные дивизии не успели восстановиться после тяжелых потерь на советско-германском фронте, имели ослабленный состав и сокращенную организацию. Некоторые из них располагали всего лишь двумя полками.

Что касается их оснащения, то в докладе генерал-квартирмейстера ОКХ генерала Вагнера Иодлю от 30 января 1944 г. на этот счет говорилось следующее: продолжающиеся с 5 июля 1943 г. тяжелые оборонительные бои на Востоке позволяют для Запада выделять лишь минимальное количество боеприпасов, и потребность в них не может быть значительно компенсирована{1350}.

В-четвертых, состояние немецких оборонительных позиций на Западе не позволяло обороняющим их войскам преградить путь мощному десанту. "Атлантический вал" представлял собой очень слабую преграду. Чрезвычайно низкая артиллерийская плотность - одна батарея на 12-20 км фронта (0,3 орудия на 1 км фронта!) - не обеспечивала никакой действенной системы заградительного огня. Оперативная плотность обороны не отвечала минимальным нормам. Например, на решающем участке от франко-бельгийской границы до Шербура в первом эшелоне одна немецкая дивизия оборонялась в среднем на 50-километровом фронте побережья, а в Бретани - более чем на 100 км фронта. Конечно, ни о какой устойчивой обороне здесь не могло быть и речи.

Система заграждений находилась в самом плачевном состоянии. 15-я армия, где ожидался главный удар, обороняя фронт побережья длиной 420 км, могла прикрыть заграждениями лишь 90 км; 7-я армия, оборонявшая полосу с протяженностью побережья до 1000 км (Нормандия, Бретань), располагала 820 тыс. мин и смогла прикрыть заграждениями только 50 км побережья{1351}.

В-пятых, немецкая авиация на Западе оказалась сравнительно слабой. По данным на 31 мая 1944 г., 3-й Воздушный флот имел 891 боевой самолет. Кроме того, предполагалось с началом вторжения перебросить на Запад из "воздушного флота рейха" 600 истребителей. Но в действительности к утру 6 июня готовым к вылету оказался лишь 391 самолет. Более 100 самолетов не могли подняться в воздух из-за отсутствия экипажей или недостатка горючего.

Это имело чрезвычайно важные последствия: в период непосредственно перед вторжением немецкая авиация оказалась не в состоянии вести планомерную, систематическую массированную разведку на широком фронте, дать сведения о районах действительного сосредоточения сил союзников, о подготовке к выходу их флота и его действительном движении, о наиболее вероятных районах высадки. Именно малочисленность разведывательной авиации, как и других средств разведки на Западе, усугубила просчет гитлеровского командования о направлении главного удара и сроках начала десанта.

В течение первого дня вторжения, 6 июня, германская авиация смогла сделать лишь 500 вылетов, а союзная - 14 674. Нечего и говорить, что несоизмеримость сил в воздухе не позволила немцам противостоять авиационному наступлению союзников.

Германские военно-морские силы на Западе, имевшие 3 эсминца, 30 сторожевых судов и 36 подводных лодок, ни в какой степени не могли противостоять англо-американскому флоту вторжения, состоявшему из 6 тыс. судов.