Агония и смерть Адольфа Гитлера

ной сетью подземных ходов. Передвижение внутри территории ставки было возможно лишь по специально отведенным дорогам и лесным тропам, а все остальное пространство между ними минировалось.

На обочинах дорог устраивались ДЗОТы — секреты с пулеметными гнездами.

Для охраны в район ставки стягивались отборные моточасти С С с танками и артиллерией, внутреннюю охрану нес полк «Лейбштандарт Адольф Гитлер», служба ПВО была возложена на полк «Герман Геринг».

Характерны для Гитлера были и наименования ставок, утверждавшиеся лично им. Я имею в виду такие названия, как «Фельзеннест» (гнездо в скалах), «Вольфсш-люхт» (ущелье волка), «Вольфсшанце» (логово волка) и «Беренхеле» (берлога медведя).

После упомянутого покушения Гитлер почти не выходил из бомбоубежища и прекратил поездки на фронт.

Понятно, что его и без того слабое здоровье сильно страдало от недостатка свежего воздуха и солнца, ибо еще в 1935—1937 гг. Гитлер страдал тяжелым желудочным заболеванием, когда, несмотря на лечение сведущих профессоров, не было заметно никакого улучшения. Гитлер страдал тогда долгое время и неоднократно говорил о близкой смерти.

Гитлеру до последнего дня ежедневно делались впрыскивания для поддержания энергии, а также для предотвращения внезапного удара. Впрыскивания производились так часто, что профессор Морелль вообще не отходил от него.

Если после покушения у него дрожала правая рука, то вскоре это перенеслось также и на левую руку, а в последние месяцы он уже заметно волочил левую ногу. Тогда он совсем перестал выходить на воздух.

Все это привело к тому, что он сильно опух, поседел и постарел, а в последние дни ставки он все больше дрожал и при каждом взрыве снарядов, выскакивая из комнаты, спрашивал: «Что случилось?».

Мне, проведшему с Гитлером вместе немало лет, было тяжело видеть его в таком состоянии. Я невольно вспоминал те дни, когда Гитлер был энергичным и работоспособным человеком, когда он находил время у себя в резиденции в Берхтесгадене после ночных совещаний с министрами, уже под утро смотреть кинохронику, устраивать традиционный «ночной чай» в обществе дежурных секретарш, адъютантов и даже своей поварихи Марциали. Мы сидели и беззаботно болтали о всевозможной чепухе, слушали радио, женщины обращались к нему с различными просьбами и сообщали ему разные «новости»...

Однако вернемся к суровой действительности — концу апреля 1945 года.

Будучи по характеру чрезвычайно честолюбивым и упрямым до крайности человеком, Гитлер и здесь не изменил себе. Еще тогда, когда имелась возможность покинуть Берлин и руководить боями из какого-либо безопасного места, Гитлер категорически отклонял всевозможные предложения на этот счет.

21 апреля 1945 года у Гитлера состоялось совещание с участием начальника штаба Кейтеля, генерал-полковника Йодля, генералов Болле, Гудериана, Кребса, Коллера, Боденшаца и вице-адмирала Фосса.

В начале совещания Геринг доложил Гитлеру, что если он желает передислоцировать ставку в Берхтесгаден, то нужно сделать это немедленно.

Все участники совещания считали, что Гитлеру необходимо выехать из Берлина, так как думали, что Берлин может еще обороняться только в течение короткого времени. Во время совещания Гитлер вышел из комнаты вместе с Борманом и Кейтелем и еще раз обсудил с ними вопрос: выезжать ему или нет?

Возвратившись, Гитлер заявил, что выезжать он не хочет и будет оставаться в Берлине.

26 апреля в районе имперской канцелярии приземлился учебный самолет, на котором находились генерал фон Грайм и пилот Ганна Райч. Близкие Гитлера, в том числе Геббельс с женой и другие, уговаривали Гитлера вылететь на этом самолете из Берлина.

Однако 29 апреля Ганна Райч и генерал Грайм покинули ставку, и им будто бы удалось прорваться из Берлина, но Гитлер остался в бомбоубежище.

Вспоминаю сцену, когда жена Геббельса — Магда Геббельс со слезами на глазах умоляла Гитлера покинуть бомбоубежище.

Гитлер и тут не изменил своему честолюбию и, театральным жестом оттолкнув Магду Геббельс, заявил, что никуда он из Берлина не уйдет и останется здесь «на вечном посту».

На самом же деле Гитлер просто не видел выхода из положения.

Подтверждением этому может служить известный мне случай в апреле 1945 года, когда к Гитлеру приехал гау-ляйтер Тироля Гофер и предложил ему переехать в разрекламированную Геббельсом «Южнотирольскую крепость» — так именовался укрепленный район в горах Тироля.

Гитлер, безнадежно махнув рукой, сказал: «Я не вижу больше смысла в этой беготне с места на место».

Обстановка в Берлине в конце апреля не оставляла никаких сомнений в том, что наступили наши последние дни.