Агония и смерть Адольфа Гитлера

Один из личных секретарей Гитлера Гергезель [фамилия расслышана неточно] заявил в интервью американскому корреспонденту, что 21 апреля Гитлер впервые подтвердил, что германское руководство потеряло всякую веру в победу Германии. В этот день Гитлеру впервые стало ясно, что Германия будет разбита. Гергезель, находившийся в ставке Гитлера до 22 апреля, сообщил:

21 апреля в 10 часов 20 минут утра русские открыли ураганный артиллерийский огонь по центральной улице города — Вильгельмштрассе, где находилась канцелярия Гитлера.

Весь день огонь почти не прекращался, одна за другой объявлялись тревоги. В ставке Гитлера находились кроме него некая Эва Браун, Кейтель, Борман и Йодль. Гитлер никак не мог решить вопрос о том, оставаться ему в Берлине или нет.

В 5 часов 30 минут вечера в ставке состоялось совещание, в котором приняли участие Кейтель, Борман и Йодль. Тогда Гитлер впервые сказал о том, что он потерял надежду на победу Германии. Мы не можем победить, сказал он, это конец Германии. Я уже не верю более в силы армии, авиации и войск СС.

Вслед за этим Гитлер приказал Кейтелю, Йодлю и Борману немедленно покинуть Берлин. Он повторил это приказание по крайней мере 10 раз. Однако Борман и Кейтель отказались выполнить его приказ. Только Йодль заявил, что он не может более находиться здесь, и сейчас же уехал.

Телефон в ставке непрерывно звонил. Позвонил Де-ниц. Гитлер выслушал его и, ответив — спасибо, господин гросс-адмирал, повесил трубку.

Затем позвонил Риббентроп, который сообщил, что в ближайшее время ожидается раскол между западными державами и Востоком. Гитлер также поблагодарил его и прекратил разговор.

Вскоре в ставку явился Геббельс со своими детьми. Он заявил Гитлеру: может быть, мы повернемся спиной к западу и будем продолжать борьбу против русских. В этом нет никакого смысла, ответил Гитлер, мы погибли.

22 апреля в 1 час 45 минут Гергезель покинул Берлин на самолете, в котором находились жены гитлеровских штабных офицеров и лейб-медик Гитлера Морелль. Что произошло в ставке Гитлера после его вылета, он уже не знает.

16 мая 1945 года (ТАСС)

Ф. К-1 ос, оп. 4, д. 17, л. 1

(машинописный экз.)

ПОКАЗАНИЯ СТЕНОГРАФИСТОВ О ПОСЛЕДНИХ ДНЯХ ФЮРЕРА

Специальный корреспондент агентства Рейтер Ок-шотт, находящийся в Берхтесгадене, пишет:

Последние свои часы в Берлине Гитлер был уже совсем больным и разочарованным человеком, с трясущимися руками. Шагая из угла в угол в своем бомбоубежище под зданием имперской канцелярии в Берлине, ночью 22 апреля он кричал: «Я потерял доверие к армии, к авиации. Я остаюсь в Берлине до конца, потому что, убив столько генералов за отступление, я сам не могу отступить. Если я покину Берлин, то он пропал». Он настаивал на этой точке зрения, несмотря на уговоры фельдмаршала Кейтеля, генерала Йодля, Мартина Бормана, Риббентропа и Геббельса. Они пытались убедить его отступить на юг и продолжать борьбу за каждый клочок германской земли.

По словам официальных стенографистов, которые в течение многих лет записывали все разговоры между Гитлером и его генералами и от которых я узнал все это, Гитлер, возможно, убит штурмбанфюрером СС Гюнше, командовавшим обороной имперской канцелярии. Этот Гюнше — мрачная личность, которому была поручена задача обеспечить, чтобы Гитлер действительно умер.

Последняя встреча между Гитлером и генералами произошла в 15 часов и длилась до 19.30. Во время встречи Гитлер то и дело выходил из комнаты, звонил по телефону, читал донесения о положении и консультировался. Шагающий из угла в угол с растрепанными седеющими волосами, он совсем не был похож на Гитлера прежних дней. На нем была серая полевая форма без знаков различия, но с планкой Железного креста, и без знака свастики на рукаве. Он казался морально и физически опустившимся. Левая его рука была заложена за спину и дрожала, а кисть руки казалась парализованной. Его волосы казались гуще, чем раньше, и были зачесаны назад, и на глаза не свисал обычный чуб.

Во время этой встречи Гитлер раз двадцать повторил: «Я собираюсь остаться в Берлине, я не покину Берлин». И он все время повторял эту фразу на разные лады. Он также весьма драматично заявил: «Я паду перед дверью канцелярии».

В 17.30 он увел Кейтеля, Йодля, Бормана и стенографиста, который мне все это рассказывал, в другую комнату, сказав всем остальным, что он хочет побыть с ними наедине 15 минут. В ответ на его неоднократные заявления о том, что он собирается остаться в Берлине, Кейтель, поддерживаемый Борманом, сказал: «Мой фюрер, вы нам не то говорили несколько месяцев тому назад, тогда вы сказали, что будете бороться до тех пор, пока последний клочок германской земли будет оставаться у нас. Вы говорили, что вы заставите трижды убить себя, прежде чем откажетесь от этой мысли».

Кейтель и Борман говорили ему, что если бы он поехал на север, на юг или на запад, то он бы смог контролировать положение, поскольку у него еще было достаточно войск.