Агония и смерть Адольфа Гитлера

14. Инцидент с Гитлером 22 апреля был во многих отношениях началом конца. С этого времени он никогда не покидал бункера, а оставался там, окруженный больше не генералами и политиками (когда Берлин был окружен, ОКБ переехало в Крампнитц, а затем в Фюрстен-бург), а своим «семейным кругом»: Геббельс и его семья, Ева Браун, Борман и несколько преданных льстецов — Хевель (офицер связи Риббентропа), Бургдорф (начальник отдела кадров ОКБ), Штумпфэггер (штабной врач) и т.д. Армия была представлена несколькими офицерами, ответственными за оборону Берлина и имперской канцелярии. Двое из его секретарей и секретарь Бормана остались, но остатки его клерикального штаба, его доктор и много сторонников оставили его в ночь с 22 на 23 апреля. Чтобы показать твердость своего решения, Гитлер приказал Геббельсу оповестить об этом по берлинскому радио. Это было сделано в полдень 23 апреля.

15. Состояние Гитлера после кризиса 22 апреля, по сообщениям всех, кто его видел, стало значительно спокойнее. Буря прошла, решение было принято, и он только ожидал развития событий. Он даже возобновил конфиденциальные разговоры относительно битвы за Берлин, хотя это не базировалось на каком-либо рациональном стратегическом плане.

Это спокойствие прерывалось лишь случайными минутами плохого настроения, когда он вспоминал о старых предательствах или открывал новые (такие, как «предательства» Геринга, Фегелайна и Гиммлера), но никогда в дальнейшем не было кризисов нерешительности. Общее физическое состояние Гитлера за последние дни было, правда, неважным ввиду нервного напряжения, которое он перенес, часов эксцентрического поведения и нездоровой жизни в подземном бункере. Неправда, что он был до некоторой степени парализован. Он давно уже полностью оправился от эффекта покушения 20 июля. Но он страдал почти непрерывным дрожанием рук (датированным до этого времени), что некоторые из его докторов, но не все, определили как болезнь Паркинсона. За исключением этого дрожания и общей слабости, он был совершенно нормален и здоров духом.

16. В ночь с 23 на 24 апреля Гитлера посетил Альберт Шпеер — министр по выпуску военной продукции, который пришел, чтобы объяснить свою оппозицию к объявленной политике «горящей земли». Шпеер застал там Бормана, который все еще настаивал на полете на юг, но Гитлер отказывался соглашаться, и его поддерживали Ева Браун и Геббельс.

Гитлер сказал Шпееру, что он составил план о самоубийстве и полном уничтожении своего трупа путем сожжения. В присутствии Шпеера была получена телеграмма от Геринга, в которой он спрашивал, окончательно ли решено, что он должен быть преемником, как сообщил ему Коллер. Эту телеграмму Борман, величайший враг Геринга, интерпретировал как изменническую узурпацию. Гитлер согласился с Борманом и поручил Борману ответить Герингу увольнением от его должностей.

17. 24 апреля Вегенер, который был с Деницем, телефонировал Гитлеру, предлагая вступить в переговоры о перемирии на Западе с тем, чтобы освободить войска для борьбы против русских. Гитлер отказался предпринять такой шаг, пока не выиграна битва за Берлин.

18. Примерно в то же время (точная дата неизвестна) Гиммлер послал к Гитлеру Гебхардта, своего личного врача, с инструкцией уговорить Гитлера оставить Берлин, пока побег еще возможен. Гиммлер выслал также свой конвойный батальон сопровождать Гитлера, если уговоры Гебхардта увенчаются успехом. Попытки Гебхардта были поддержаны Штумпфэггером (который был ассистентом Гебхардта в Хоэнлихене и был рекомендован им на должность штабного врача в главную ставку фюрера), но Гитлер нетерпеливо прервал их, говоря, что не желает больше слушать никаких предложений такого рода.

19. Вечером 26 апреля в бункер прибыл фельдмаршал Риттер фон Грайм, чтобы принять должность командующего воздушными силами вместо Геринга. Его сопровождала Ганна Райч, и они неудачно приземлились в «Физе-лер Шторх» на Шарлоттенбургер шоссе. Грайм повредил себе ногу, и в течение трех дней он и Райч оставались в бункере. В тот же вечер Гитлер заявил Райч, что он принял меры в отношении сожжения его трупа и трупа Евы Браун так, чтобы не оставалось ничего, по чему их можно бы было узнать. Он дал также Райч и Грайму пилюли с ядом, которыми Грайм впоследствии воспользовался. Начиная с этого времени, ввиду возрастающей интенсивности русских бомбардировок, самоубийства стали частым явлением в бункере. Пилюли с ядом уже были распределены среди всех.