Агнец на заклание

— Камилла может подождать часок-другой. Мы не позволим ей менять наши планы. А о чем все же ты думала, когда улыбалась?

— Да ни о чем.

— Не о том ли водителе автобуса, таком порывистом симпатичном парне?

Элис почувствовала, как ее щеки порозовели.

— О Феликсе? — спросила она деревянным голосом.

— Ведь между вами что-то было. Когда-то. Не так ли? — мягко спросил Дандас.

Элис возмутилась — какое он имеет право задавать такие вопросы? Рана еще слишком болит, чтобы трогать…

— Может, и было. Ну, так же, как между тобой и мисс Дженнингс, но я не покупала подвенечного платья, — добавила она.

Вдруг Элис пожалела о сказанном. Не потому, что задела чувства Дандаса, а потому, что его губы пугающе сжались.

— Что было, то было, — сказала она. — Я не думала о Феликсе, я думала о бедной Кэтрин Тори. Я и не предполагала, что с ней, а теперь удивляюсь, почему не догадалась. Она всегда была такая нервная.

— Я сразу понял, — сказал Дандас. В его голосе слышалась любезность, будто он решил придерживаться именно такого тона.

— ТЫ знал и ничего не говорил мне?

— Моя дорогая девочка, разве ты не понимаешь, что они держали это в страшном секрете? Надо уважать их желания.

— Но той ночью ты же знал, как я испугалась. И я подумала, что они что-то сделали с Камиллой.

— Но ты же не могла долго так думать? — Дандас потрепал ее тяжелой рукой по колену и мило улыбнулся. — Примерно часа через полтора мы доедем до маленького озера. Думаю, нам имеет смысл там позавтракать. Я захватил бутылку сотерна. Посмотри — вот и солнце. — И снова его рука легла на ее колено. — Что было, то было, да?

Элис кивнула, точно под гипнозом. Она очень старалась разобраться в логике Дандаса. Он любит ее, однако предпочел, чтобы она провела несколько дней в дурных предчувствиях, но не выдал секрет людей, которые для него ничего не значили. Ей хотелось избавиться от его руки на колене, но она не могла себя заставить. Сегодня он какой-то взрывной, легко выходит из себя.

(Может, он был рад, что тот случай заставил подозревать именно Торпов?.. Но нет, главное — Камилла в безопасности!).

— Ты ведь меня любишь, моя прелесть? Ну, скажи мне. Я хочу услышать это от тебя.

Элис вдруг почувствовала страшную неловкость.

— Дандас. Я… — Она резко остановилась и, не сказав того, что собиралась, принялась болтать. — Знаешь ли, когда я приехала сюда, я подумала, что ты влюблен в Камиллу. Что все вы здесь в нее влюблены — и Дэлтон Торп, и Феликс. А теперь знаю, что никто. Камилла, конечно, простофиля, но ты, вероятно, заставил ее поверить, что заботишься о ней, — я сужу по ее записям. Бедная девочка! Так нечестно! И к тому же у нее были деньги. Если кто-то узнал об этом, он мог бы ее убить из-за них. Боюсь, что в этом можно заподозрить и тебя, Дандас.

— Почему меня? — спросил он уныло.

— Потому что именно ты все собираешь. У Феликса нет ни гроша, У Торпов — мешки с деньгами. Так что все элементарно.

Таким вот окольным путем увела она его от вопроса — любит она его или нет. И похоже, это ей удалось.

Дандас улыбнулся.

— Какое ты все же удивительное создание! И какая головка! Но если ты намерена говорить обо мне такие ужасы, может, тебе лучше снова заснуть?

— Хорошо, что к Дандасу вернулось хорошее настроение, и Элис стала думать, как уедет в Австралию к Феликсу. Интересно все же, что скажет Дандас. Ведь она скоро ему сообщит. Это, конечно, ранит его, но он наверняка поведет себя как джентльмен. Потом она расскажет Камилле про дурацкую ситуацию, в которую попала. И все из-за нее. Камилла захохочет и примется давать ей советы…

— Вот здесь мы свернем к озеру. — Дандас направил машину по изрытой колеями дороге между низко нависшими ветвями. Потом, проехав полмили по ухабам, остановился возле полуразрушенного эллинга. На берегу, усыпанном галькой, лежала шлюпка.

— Здесь никто не бывает. Правда, красиво? Элис посмотрела на мрачную воду, в которой отражались деревья и кусты. В самом центре, как картина в раме, ярко голубело пятно и виднелся белый горный пик. Мираж на темно-зеленой воде, точно драгоценный камень, за которым надо глубоко нырнуть, чтобы достать.

— Если никто не бывает, то чья это лодка?

— Фермера. Он тут жил неподалеку, но уехал. Сперва позавтракаем или покатаемся?

— Поедим, — сказала Элис уверенно. Она расположилась на нагретой солнцем гальке. — Если ты нальешь мне сотерна, я решу, что уже в раю.

— Это как раз то, что… — Вдруг Дандас резко оборвал себя, точно испугался, что язык выдаст его. — Это то, что я и собираюсь сейчас сделать, — закончил он фразу. — Солнечный свет, еда, красивое озеро, самая хорошенькая девушка, какую я когда-либо видел…

— Да брось ты, — запротестовала Элис, — не такая уж я и хорошенькая.

— Дорогая, для меня ты безупречна. Маленькая и совершенная. Давай лучше поедим, а то я что-то впадаю в лирику.

Дандас вынул из машины пакет с сэндвичами и вино. Отлично, подумала Элис, что уже минут пятнадцать как образ Феликса не всплывал у нее в голове. И когда-нибудь она ему скажет: «Я лежала на берегу лесного озера с мужчиной, который меня страстно любил, и медленно, с удовольствием пила вино…»