Агентурная кличка - Трианон

«…Мы очень неохотно даем Вам еще один спецрезервуар для Вашей авторучки. Знаем, что Вы будете с ним обращаться бережно, и не используется опрометчиво…и всегда помните точно, куда их положили…»;

золотые вещи: кольца, кулоны, браслеты; контактные линзы для глаз и лекарства, анамнез[14]; две тысячи рублей (за июнь и июль месяцы).

В прилагавшейся к содержимому контейнера инструкции было сказано:

«…Β этом пакете также находятся зеленого оттенка контактные линзы «WEITING SOLUTION», купленные на юге, два фотоаппарата с соответствующими кассетами (полное объяснение следует ниже), 2000 рублей за июнь и июль, если хватит места, еще драгоценности для вашего «представительского фонда». По Вашей просьбе мы также купили маленький, но хороший бинокль, но он не помещается в этот пакет, т. ч. мы передадим его вам в сентябре у «Сетунь»…»

Фотоаппараты, которыми снабжали сотрудники ЦРУ США своего агента Трианона, были закамуфлированы под зажигалки или фломастеры (и те и другие функционировали в соответствии со своим предназначением). Практически непосредственно в камуфляже находились только линзы. Все остальное было вмонтировано в кассеты, которые в зависимости от камуфляжа были величиной немногим более половины пальчиковой батарейки.

Первоначально Трианон пользовался фотоаппаратом в виде зажигалки, но затем, поскольку он лишь изредка позволял себе в компании выкурить одну-две сигареты, «зажигалка» была заменена «фломастером».

Фотографирование не представляло большой сложности и не требовало дополнительного освещения, так как пленка была высокочувствительной. Необходимо было только держать фотоаппарат на высоте 28–30 сантиметров над документом и нажимать, указательным пальцем правой руки небольшой, толщиной с булавку, стержень. При помощи одной кассеты можно было сделать 60–80 снимков. Кассеты переправлялись Трианону, как правило, в упаковке обычных батареек «3336 Л» для плоского карманного фонарика. В ней помещалось восемь кассет.

Во время работы в ознакомительной комнате Трианон практически имел возможность фотографировать все секретные документы, адресованные сотрудникам Управления по планированию внешнеполитических мероприятий МИД СССР, для чего он и имел обыкновение закрывать изнутри комнату, а вовсе не для того, чтобы, как полагал Щукин, читать в служебное время художественную литературу или спать: у него были дела поважнее.

После того как женщин, находившихся в близких отношениях с Трианоном, допросили, стало известно, что он имел по крайней мере одну встречу в Москве с неизвестным иностранцем. По их показаниям, он начал как-то усиленно заниматься английским языком… говоря им, что волнуется, так как в ближайшее время у него «по служебной надобности» предстоит важная встреча с иностранцем. Как показала проверка, ничего подобного по линии Управления по планированию внешнеполитических мероприятий МИД ему не поручалось. И есть все основания полагать, что это была его личная встреча с сотрудником резидентуры ЦРУ США в Москве. По всей видимости, американцы хотели воочию убедиться, что ничего не изменилось и они имеют дело именно с Трианоном, а не с подставой КГБ. Чем-либо другим объяснить такую рискованную встречу с ценным агентом в условиях города весьма затруднительно.

Текст инструкции, обнаруженной в контейнере, вносил некоторую ясность в версию об отравлении Ольги Серовой. Из протоколов последующих допросов знакомых Трианона стало также известно, что в присутствии некоторых из них он иногда с помощью радиоприемника принимал какие-то передачи и записывал группы цифр по пять знаков.

Он объяснял это тем, что является советским разведчиком и в порядке подготовки к очередной командировке за границу сотрудники КГБ тренируют его на канале радиосвязи, к которому он должен будет прибегнуть в экстренном случае.