Агент вождя

Пригласительные оказались во внутреннем кармане наркомовского френча. Так что по большому счёту сходить вниз было вовсе не обязательно.

Впрочем, Цанава ещё на лестничной клети отдал билеты своему спутнику и завязал странный, совершенно неожиданный для Плечова, разговор:

— Признавайся, Ярослав Иванович, кто подвозил тебя в «Серебряном призраке»?

— В чём?

— Не делай глупое лицо — оно тебе совершенно не идёт. Отвечай! Быстро! Честно!

Его чёрные глаза не излучали лютой злобы или чрезмерной ненависти, но голос — даже больше, чем обычно — властный, требовательный, зычный, не оставлял сомнений в том, что шуточками на сей раз отделаться не удастся, что, если на самом деле собираешься выйти сухим из воды, следует говорить «правду и только правду».

А делать этого никак нельзя!

Следовательно, придётся снова врать… Причём так, чтобы ложь выглядела, как можно убедительнее.

— Честно говоря, я не могу понять, чего вы хотите от меня добиться, товарищ старший майор? — начал тянуть время Ярослав, лихорадочно пытаясь сформулировать (и обосновать — то есть подкрепить соответствующими аргументами!) хоть какую-то более-менее правдоподобную версию.

— Что за люди подвозили вас в автомобиле иностранного производства?

— Когда?

— Чуть более месяца тому назад?

— Ах, да! Точно. Я приехал на вокзал, чтобы узнать, не изменилось ли расписание движения поездов — Фёдор Алексеевич как раз собирался в отпуск в Москву, а билеты, сами знаете, лучше заказывать заранее…

— Не знаю. У нас с этим никаких проблем нет. Так что обращайся при случае — поможем.

— Да как-то неудобно всякий раз использовать ваше высокое служебное положение.

— Неудобно спать на потолке — одеяло спадает. Что ещё расскажешь?

— Значит, я уже надумал возвращаться обратно, когда меня окликнул водитель этого самого, как вы говорите, «Серебряного призрака»…

— С какой целью?

— Спросил, как проехать на площадь Свободы… Пардон, уточняю, он сказал «пляц Воли»[5]…

— Поляк?

— Не думаю… Скорее — наш человек. Белорусских, если можно так сказать, кровей. Но, как мне кажется, он давно не был на родине.

— Продолжай!

— Слушаюсь!.. Второй, тот, что сидел сзади, держал в руках подробную карту города, на которой хорошо был виден интересующий их объект.

— То есть они намеревались попасть в правительственный квартал?

— Я бы не ставил вопрос таким образом…

— Почему?

— Как ни странно, наше правительство их совершенно не волновало.

— Интересно, как ты пришёл к такому выводу?

— Так ведь они сами сказали, что приехали из Москвы, чтобы собственными глазами увидеть легендарный костёл иезуитов.

— Это что ещё за хрень?

— Архикафедральный собор Святого Имени Пресвятой Девы Марии…

— У нас даже таковой имеется?

— Да. Причём — в самом центре Минска.

— И зачем он им дался?

— Для изучения и дальнейшего научного описания. С целью включения этого шедевра архитектуры в списки некоего культурного наследия — так, во всяком случае, они объяснили мне свой интерес к нашему собору.

— А… Выходит, эти двое — ваши коллеги-учёные?

— Так точно. Религиоведы.

— Они и вправду на них похожи?

— Как вам сказать…

— Честно!

— Вам должно быть известно, что сегодня потомственных интеллигентов даже в нашей научной среде днём с огнём не найти. Сплошь и рядом — лица исключительно пролетарского происхождения. Или потомственные землепашцы.

— Разве это плохо?

— Хорошо. Только и ошибиться нынче немудрено.

— Ясно. Описать их можешь?

— Да. Тот, что за рулём, — приблизительно одного возраста со мной, — скуластый, с умными проницательными глазами. Второй — постарше и попроще будет… Лоб уже, плечи шире. Вот если б их поменять местами — вышла б картина маслом.

— Поясни.

— Водитель, хоть и моложе выглядит, с виду больше напоминает научного руководителя какого-то ответственного и важного научного проекта… А его товарищ, напротив, — вылитый трудяга с агитационного плаката первых пятилеток.

— Дальше что?

— Дальше? Я напросился в попутчики, мол, мне тоже в ту сторону… Они не возражали.

— Ты ничего не упустил?

— Нет. Да, кстати, я даже запомнил номер машины.

— Диктуй!

— Семьдесят три ноль два…

— А буквы?

— Буквы? Кажись, «АА»…

— Кажись или точно?

— Точно — две «а». Семьдесят три ноль два. На чёрном фоне.

— Такого номера не существует в природе — мы проверили. Как ты объяснишь такой феномен?

— Не знаю, — удивлённо пожал плечами Ярослав. — Я в этом не смыслю…

— Ладно… Считай, что нарком тебе поверил. Если вдруг встретишь случайно кого-нибудь из этих ребят, сразу звони мне в наркомат по прямому телефону.

— Договорились, Лаврентий Фомич.

— Номер помнишь?

— Естественно.

— Сам задержать злоумышленников лучше не пытайся — они могут быть вооружены.

— Понял…

— И на концерт не забудь прийти. С милейшей Ольгой Александровной.

— Спасибо. Постараюсь. Если не заставят остаться с Шуриком.

— А у тебя что, голоса в семье совсем нет?

— Почти.

— Плохо! Мужик должен быть главным в доме. Сказал — как отрезал. Остальные должны взять под козырёк и приступить к немедленному выполнению.

— Ваши б слова да моей Фигиной в уши…

— Кстати, почему она не стала менять фамилию?

— А зачем ей лишняя морока?

— Что ты имеешь в виду?