Читаем Агент влияния полностью

Не в Риме, а если все-таки в Риме? не мог такой светлый ум даже не попробовать создать некую модель, которая бы позволила и с долгами рассчитаться и самому разбогатеть. И нужно понимать, что сулланцы – кредиторы деньги не просто под возможную власть давали, а также должны были увидеть путь возврата данных ими денег. Причем, хорошо понимали, что не могло быть обычное воровство. И мы знаем, что на своем пути к власти и даже абсолютной власти (это – особый вопрос) Цицерон сделал все от него зависящее, чтобы, по сути, прекратилась чеканка римской монеты. Это – финансовый гений. В самом деле, выражаясь сегодняшним языком, он остановил станок, а это значит… Серьезные трудности для народа, но наш суперфинансист не демократ, он – настоящий (пока) слуга олигархов – такой себе Гайдар Капитолия – его интересует не народ, а государство – аристократичекая республика и сенат (нобилитет). А для республики предлагаемая схема чудесно укрепит финансовую систему, сестерций и… Долги как вернуть?.. А уменьшение денежной массы сильно повысит стоимость тех денег, которые окажутся в наличии. Таким образом, те у кого уже есть деньги многократно поднимутся, создадут монетную монополию и т. д. и т. п. и прочая. И et cetera. А у кого же деньги!? Так у тех самых сулланцев, которые дали ему деньги на выборы. И схема на самом деле придумана не им, а уже давно проверена в провинциях: дается насильно кредит местной знати и под сумасшедший процент выбивается долг. Легионами выбивается. Провинция разорена, но деньги – вот они. Правда, так начались Митридатовы войны, но золото Митридата и его присных – у кредиторов!!! И в Риме сделать то же!!!

Гениально. Однако, Рим, собственно, Рим – не его провинция. И как-то не получилось. Для начала, и для сулланцев деньги на выборы были весьма большими, а они ушли. На выборы ушли. А новых нет. Не чеканят. По генплану, не чеканят. И не вернулись. Нет денег у республики. Новых нет. А старые разошлись. На выборы. На невозвратные долги. Не возвращают квириты. Не платят долги и не платят, тем более, сумасшедшие проценты. Нечем. Так легионами их! Вот как Катилину! Так и Катилина ни с кем не рассчитался. Но он проиграл. И нет его. И не с кого спросить. А тут вот победитель… Никаких парфянских денег не хватит, тем более гонораров.

А теперь к Цезарю. А у него победы. И у него деньги. И Гай рассчитался с Крассом. При этом, не обеднел. Красс же… О, это – глыба! И вот они с деньгами: Цезарь и Красс. А сулланцы с Цицероном – без денег! А без денег – власть уходит… убегает… из рук, прямо!!!

А Цезарь-то – марианец! Этот демократ – сами выберите слово… А Красс – сулланец случайно – неидейный марксист; и сенат его мало волнует, а сулланцы… Но еще есть Помпей – у того остались деньги – столько награбил – осталось… Вот с ним можно и даже нужно говорить. Вот он – третий. Значит, мир переменился. Вчерашний… Вчерашний кто?..

Сколько сам Цицерон писал о своей любви к республике, сколько писали о его любви к республике! А ведь наш республиканец – он – первый диктатор после Суллы… республиканец – и Сулла. Цицерон так напоминает Керенского – или наоборот… Оба адвокаты. Успешные. Оба. Диктаторы оба. Один победил Корнилова, другой – Катилину. И про Корнилова, и про Катилину сегодня так и не знают, были они в сговоре с диктатором, который их затем предал – у каждого свой, разумеется. А как их любил народ! Потом разлюбил, правда. Ну, и оба потеряли власть. А! Еще Керенский ненавидел Ленина, а Цицерон – Цезаря.

Самое интересное, что автор цезарианства – совсем не Цезарь. Теоретиком выступил как раз Цицерон. Это его идея, что республике нужен своеобразный мягкий диктатор, который должен мирно разрешать противоречия. Он указывал, что республика вышла за пределы города а поэтому возникла необходимость и принцепса, ректора, диктатора, наконец:

«Rector rei publicae, tutor et moderator rei publicae, princeps…»

Интересная мысль! И Октавиану Августу понравилось… princeps… Потом…

А пока – золото Парфии… И вот она, та самая информация: Красс готовит войну с парфянами.

Деньги – деньги – деньги – денежки… Монеты.

<p>Убийцы!</p>

Ранее.

Перед сном.

Помпей Великий думал о завтрашнем дне…

_________

Завтра… день Венеры… потом… потом…

_________

Vigilia… бдение… Две вигилии… от заката до полуночи… и ещё две от полуночи до восхода…

_________

prima vigilia… первая стража… давно закончилась… secunda vigilia… вторая стража… только закончилась… надо попробовать уснуть… он проверил и водяные часы… solarium ex aqua…

_________

Да… пора…

_________
Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Живая вещь
Живая вещь

«Живая вещь» — это второй роман «Квартета Фредерики», считающегося, пожалуй, главным произведением кавалерственной дамы ордена Британской империи Антонии Сьюзен Байетт. Тетралогия писалась в течение четверти века, и сюжет ее также имеет четвертьвековой охват, причем первые два романа вышли еще до удостоенного Букеровской премии международного бестселлера «Обладать», а третий и четвертый — после. Итак, Фредерика Поттер начинает учиться в Кембридже, неистово жадная до знаний, до самостоятельной, взрослой жизни, до любви, — ровно в тот момент истории, когда традиционно изолированная Британия получает массированную прививку европейской культуры и начинает необратимо меняться. Пока ее старшая сестра Стефани жертвует учебой и научной карьерой ради семьи, а младший брат Маркус оправляется от нервного срыва, Фредерика, в противовес Моне и Малларме, настаивавшим на «счастье постепенного угадывания предмета», предпочитает называть вещи своими именами. И ни Фредерика, ни Стефани, ни Маркус не догадываются, какая в будущем их всех ждет трагедия…Впервые на русском!

Антония Сьюзен Байетт

Историческая проза / Историческая литература / Документальное