Агент Византии

– Думаю, все так и останется? – многозначительно спросил Василий.

– О да, я тоже с некоторых пор так считаю, – ответил доктор. – Есть еще одна проблема: нам известно, что вы могли иметь иммунитет к оспе еще до того, как подхватили коровью оспу. Вы ухаживали за женой и сыном и, видите ли, не заразились от них.

Аргирос был потрясен. Ему казалось, что его обманули.

– Значит, то, что я сделал, бессмысленно?

– Нет, нет, нет и нет. Ваш случай является доказательством, но только частично. Я недавно провел новую проверку. Знаете, что не только Склеросы избежали оспы, но и почти все семьи молочников в городе?

– Не знаю, но так и должно быть, разве нет? Они как раз и должны первыми переболеть коровьей оспой вместо черной.

– Так. Это и заставило меня поверить в вашу правоту, хотя неизвестно, были ли вы восприимчивы к оспе или нет. Я заразил коровьей оспой пару десятков человек и попытался потом заразить их черной.

– И? – Аргиросу не терпелось подскочить к Риарио и вытрясти из него ответ. – Во имя Пресвятой Девы, скажите же, как они?

Доктор, по обыкновению, криво усмехнулся.

– Все живы, скажу я вам.

– Тогда, если, к примеру, префект города прикажет всем в Константинополе заразиться коровьей оспой, или же детей заразить ею через какое-то время после рождения…

– Никто из этих людей не будет потом поражен оспой, – закончил Риарио за магистра. – Так я думаю. Я уже начал посвящать в это открытие других врачей. Весть скоро распространится.

Аргирос благоговейно перекрестился и склонил голову в молитве.

– И о чем вы теперь молитесь? – вопросил Риарио после того, как магистр несколько минут провел в молчании.

– Я просил прощения у Господа за то, что посмел поставить под вопрос Его волю, – кротко ответил Аргирос. – Теперь я наконец-то вижу цель, с которой Он наслал горе мне и тем, кого я люблю… любил. – Последняя поправка опять напомнила о скорби. Аргирос поспешил добавить: – Если бы они не заболели, я бы не наткнулся на открытие, которое может спасти жизнь многим несчастным. Верно, что я послужил лишь орудием в руках Господа.

– Вздор, – ответил доктор. – Тогда как быть с другими, кто заболел и умер за время эпидемии? Если Бог убил их всех только для того, чтобы двое из них потребовали вашего внимания, тогда для меня Он – кровавый убийца.

– Нет, – возразил Аргирос. – Подумайте: если бы не было много больных, я бы пошел к кормилице, а не к молочнику, и никогда бы не узнал о коровьей оспе. Но я боялся привести в дом кормилицу и так познакомился со Склеросом и его семьей.

– В Константинополе любой считает себя теологом, – проворчал Риарио. – Полнейшая глупость, если вас интересует мое мнение.

– Не интересует, – резко ответил магистр. Ему было тяжко сознавать, что Елена и Сергий погибли напрасно, без всякой цели.

Но в следующую минуту он попросил прощения у Риарио. Без доктора он не уловил бы связи между коровьей и черной оспой. В ближайшие годы врачи уже не будут такими черствыми и циничными, потому что у них в руках окажется оружие против одного из смертных бичей человечества. Возможно, некоторых из врачей это избавит от разочарования в Боге и от адских мук.

Аргирос не стал делиться этими мыслями с Риарио. Он знал, что мог бы ответить доктор.

III Etos kosmou 6818

Тень Василия Аргироса превратилась в небольшое темное пятнышко на дощатой палубе под ногами. Солнце стояло почти в зените, выше, чем Василию когда-либо приходилось видеть. Он заслонил ладонью глаза от беспощадных лучей и устремил взгляд за бушприт, на юг. Впереди простиралось синее, ничем не прерываемое пространство Срединного моря. Он обернулся на спешившего мимо матроса.

– Что говорит капитан, увидим ли мы землю сегодня?

Худой, опаленный солнцем моряк, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки и сандалий, криво усмехнулся:

– Вряд ли сегодня, господин.

Его греческий отличался сильным шипящим египетским акцентом. Моряк направлялся домой.

Аргирос собирался задать еще один вопрос, но парень уже ушел. Его ждала работа; а пассажиры на борту судна только и делали что стояли без дела, болтали да играли в кости – за время плавания Василий выиграл пару золотых номисм. Несмотря на это, он большей частью грустил.

Он помнил времена, когда бывал рад возможности целую неделю погрузиться в размышления. Так было до того, как его жена и младенец-сын умерли во время эпидемии оспы в Константинополе два года назад. Сейчас, в часы праздности, мысли снова обращались к прошлому. Аргирос опять посмотрел на юг в надежде, что воспоминания отступят, едли он сосредоточится на текущей задаче. Иногда это помогало, иногда нет. Сегодня не помогало – почти нет.

И все же покинуть столицу империи – значило оторваться от давней печали. Вот почему он сам вызвался поехать в Александрию. Его товарищи магистры смотрели на него как на сумасшедшего. Пожалуй, так они и думали. Всякий, кто имел дела с Египтом, наживал неприятности.