Агент тьмы (ЛП)

Я аккуратно поддела паутину и её тёмные нити воспоминаний. Как только я прикоснулась к нити, меня немедленно затопил поток таких мощных образов и чувств, что они вышибли из моих лёгких весь воздух. Я быстро отстранилась, моё сердце гулко стучало.

Огмиос был очень старым фейри. Он прожил много веков. Нырнуть в его воспоминания — это всё равно что пытаться нырнуть в Атлантический океан, где я утону за секунды.

Нет. Если мне нужно что-то из его разума, придётся выуживать это. Осторожно.

Я поколебалась. С чего начать? Я понятия не имела, как просканировать паутину воспоминаний на предмет слабости.

Начну с себя — его величайшего позора.

Закрыв глаза, я вызвала в памяти тот день, когда Огмиос пришёл навестить меня и отшатнулся от ужасного запаха. Когда я использовала этот образ, чтобы поддеть его память, нить воспоминаний жарко засияла в паутине.

Я хотел увидеть её, но было слишком темно. В соответствии с моими же приказами, естественно. Я знал, что это отродье может сделать всего с одним проблеском света. Крохотное отражение, и она исчезнет. Нет, я оставлю её во тьме. Достаточно и чувствовать её эмоции пикси — сломанная, напуганная, отчаянная. Я ощущал в ней аппетитный страх и на мгновение поддался искушению почувствовать его, насладиться им, упиваться, но всё же воспротивился соблазну. Я не потеряю контроль из-за этой... ошибки.

— Уже сломалась? — спросил я у неё. — Спустя всего два месяца?

Я отстранилась, в горле встал ком. Его ядовитые мысли вызывали у меня отторжение, подпитывали ненависть и злость. Выждав минутку, чтобы собраться с мыслями, я снова двинулась к воспоминанию. Оно связывалось с другими, и одно манило меня ярче и сильнее остальных.

Простирая свой разум, я прикоснулась к нити.

***

Мужчина, одетый в небесно-голубой вельвет, стоял передо мной на полу с ошеломительной мозаикой в виде черепа под водой. Его руки дрожали, и вид его ужаса питал меня тёмным удовольствием. Я склонился над своим столом, пытаясь скрыть улыбку. Солнечный свет лился через высокие окна, освещая его рыжие волосы.

— Мне очень жаль, Ваше Величество, — пролепетал он. — Но человеческая женщина настаивает, что вы перед ней в долгу. Мне бросить её в камеру?

Я холодно смотрел на жеманного слугу. Бесполезный. Все они бесполезные — за одним исключением.

— В долгу? — я позволил ему услышать ярость в своём голосе. — Перед человеческим животным? Перед грязной тварью? Как ты вообще можешь вообразить такое? Меня поражает, что ты беспокоишь меня этим вопросом прямо перед собранием совета.

— Конечно, Ваше Величество, — он поклонился ещё ниже, и его лоб задел мозаику в виде черепа. — Я сейчас же о ней позабочусь.

— Нет. Ни о чём ты не позаботишься. Ты пойдёшь к капитану стражи и сообщишь ему, что тебе надо всыпать тридцать ударов плетьми за бесполезность. А на обратной дороге отправь сюда человеческое животное. Я сам о ней позабочусь.

Слуга едва не споткнулся о собственный плащ, спеша убраться. Неужели я был слишком мягок с наказанием?

Мой взгляд упал на миску яблок на углу стола. Пролежав тут два дня, они были уже не такими сочными и манящими. Все нетронутые, разумеется. Надо заменить их новыми.

Когда дверь распахнулась, вошла молодая женщина, державшая свёрток ткани. Её страх врезался в меня жарким восторгом. Я едва не закрыл глаза от удовольствия, но воспротивился искушению. Её ужас имел знакомый привкус.

Это она.

Моя ошибка годичной давности, после панихиды по моим родителям. Отвратительная слабость. Её тело было молодым, мягким и зовущим... и она подловила меня в самый уязвимый момент. Потаскуха. Животное.

Свёрток ткани внезапно пошевелился, издав тихий звук. Женщина прижала его ближе, забормотав что-то. Ребёнок.

— Чего ты хочешь, шлюха? — лёд окрасил мой тон.

— Ваше Величество, десять месяцев назад мы встретились на церемонии рунного камня. Вы были...

— Я тебя помню. Я помню ту ночь. Тебе не потребовалось много, чтобы раздвинуть ноги, так? — тварь, может, и красива, но её мораль вызывала у меня отвращение.

Она была одной из немногих людей, которые до сих пор почитали фейри как богов — так, как это и должно быть. Она и её животные дружки призвали нас к горному хрусталю, боготворили нас. А потом она соблазнила меня своим полупрозрачным платьем, выставив грудь напоказ, как шлюха, искушая меня.

— После церемонии в мае я забеременела. Я родила дочь. Это она. Если вы позволите мне жить здесь...

— Мой ребёнок? Невероятно! — ледяные пальцы ярости стиснули моё сердце. Я не мог породить на свет такое убожество... Немыслимо.