Агент КФ

Как нетрудно предположить, в сложном немирном организме Пэ-У возникли силы, желавшие добиться преимущества, опираясь на Галактический центр, на его громадные возможности, на достижения его науки и технологии. Этим силам хотелось куда большего участия Галактики в делах планеты. Уже одежды первых космонавтов, прибывших на Пэ-У, уже интерьеры их кораблей, приборы и машины, которыми пользовались пришельцы, давали достаточно пищи для рассуждения и, скажем, зависти. От этого возникала и обида. Когда-то у оставшихся в каменном веке папуасов Новой Гвинеи был странный обряд. Они, памятуя о том, сколько ценных и интересных вещей им удавалось отыскать на упавших во время войны самолетах, уже после нее строили самолеты из дерева и бамбука, надеясь таким образом подманить настоящий самолет.

Фотию ван Куну была известна история, происшедшая лет за тридцать до этого совсем на другой планете. Там местные жители захватили врасплох галактический корабль, перебили его команду и растащили содержимое. Сам же корабль был водружен на постамент в качестве космического божества.

Но чем активнее на планете типа Пэ-У становились сторонники контактов и заимствований, тем энергичнее действовали изоляционисты. Они утверждали, что присутствие людей из Галактического центра таит реальную и неотвратимую угрозу образу жизни, освященному столетиями. И полагали, что если удастся изгнать внешнюю угрозу, то жизнь вернется к законам золотого века. Забывая при этом, что до прилета корабля золотого века не было и что, даже если на планете не останется ни одного человека из Галактического центра, непоправимое уже свершилось: жизнь на планете никогда не будет такой, как прежде. А те, кто стремится к контакту, рано или поздно возьмут верх.

В то время, когда Фотий ван Кун прилетел на Пэ-У, там царило определенное равновесие, поддерживаемое не без влияния Галактического центра. На планете находилось генеральное консульство Центра, было представительство Космофлота и даже космодром. Студенты из Пэ-У учились вне планеты, группа медиков из Центра изучала эпидемические заболевания и обучала коллег бороться с ними… в общем, «ограниченный контакт». В надежде на экспертов и туристов была сооружена громадная кубическая гостиница. Ее единственным жильцом, не считая редких местных туристов, для которых ночевка в гостинице была экзотическим приключением, и оказался археолог Фотий ван Кун. Гостиница была подобна бамбуковой копии самолета — вода в ней текла еле-еле, лифты не работали, из щелей дул горячий ветер, и генеральный консул, милейший Ольсен, предупреждал приезжих, чтобы ни в коем случае там не селились. Обычно его все слушались и останавливались либо в обычной старой гостинице, либо в консульстве. Но Фотий ван Кун был гостем Школы Знаний и личностью настолько видной, что пришлось отдать его на престижное растерзание.

Фотий ван Кун отлично знал, что в городе обитают не только мирные обыватели, но и воры, разбойники и убийцы, что по ночам у озерных причалов и в темных кварталах, перенаселенных беженцами с гор, сражаются банды и стражники туда не заглядывают. Так что, расстроившись из-за кражи, он не очень удивился и как разумный человек размышлял, у кого бы одолжить денег на солдатиков — у консула или у Брюса?

За две минуты он успел стащить с себя потную, пропылившуюся холщовую куртку, широкие, юбочкой, белые шорты — мода прошлого десятилетия, удобная на раскопках и в жарких местах, легкие золотистые сандалии, купленные на базаре в Паталипутре. Еще минута ушла на то, чтобы достать из шкафа сброшенный грабителем, чуть помятый, но вполне приличный фрак с пышными плечами, серые лосины, матовые черные туфли с чуть загнутыми носками, серебристого цвета сорочку с пышным жабо (официальная мода консервативна). Разумеется, Фотию ван Куну не пришло в голову тащить с собой на раскопки, а оттуда в Пэ-У вечерний наряд — консул Ольсен выдал ему этот набор вчера. У консула в специальной кладовой стояла длинная, костюмов на пятьдесят, стойка, отчего кладовая была похожа на старомодный магазин. Добрейший Ольсен был блюстителем этикета — не из каприза — в клановом обществе Пэ-У вопросы этикета занимали очень важное место. И профессор из Центра, читающий официальную лекцию в Школе Знаний, обязан соответственно одеваться.

Фотий ван Кун успел взглянуть в кривое, плохо отшлифованное зеркало и показался себе, несмотря на сдержанность тонов своего одеяния, похожим на экзотическую птицу.

Он уже готов был бежать, но вспомнил, что обещал консулу прикрепить к лацкану знак Археослужбы — золотые буквы КАС на фоне серебряного Парфенона. Это заняло еще тридцать секунд. Поиски папки с планами раскопок, оказавшейся под столиком, — еще двадцать секунд. Папка была тоньше, чем утром, но Фотий ван Кун этого не заметил.

Бег вниз по лестнице — тридцать три секунды.

Поскользнулся на пахнущем керосином паркете — балансировал на грани падения — четыре секунды.

Влетел в дверь ресторана и размышлял, где же дверь на улицу, — двенадцать секунд.

Выскочил на улицу, задохнулся от ослепительной жары.