Агент из ресторана

Одевшись, он спустился на террасу. Служанка принесла ему кофе, свежие рогалики, вазу с фруктами. Остальные, сказала она, завтракают в своих комнатах. Допив кофе, Эшли выкурил сигарету и решил прогуляться по территории виллы, так как другой возможности могло и не представиться. Он пересек лужок и выбрал тропинку, уводящую от моря.

Апельсиновые и оливковые деревья сменились виноградными террасами. За ними возвышалась каменная стена, граница владений Орнаньи, у которой притулились сеновалы и сараи. Скользнув взглядом вдоль стены, Эшли увидел, что она обрывается у крутой насыпи. Тут до него дошло, что за насыпью проходит дорога, на которой они сбили Гарофано.

Эшли ускорил шаг. Если он сможет доказать, что Гарофано сбросили вниз с насыпи… Вздрогнув, он остановился, как вкопанный. Средь виноградных лоз поднялся человек. В крестьянской одежде, с двустволкой. Эшли попытался улыбнуться.

— Доброе утро. Вы меня испугали. Что вы тут делаете?

— Перепелки, синьор, — ответил крестьянин. Эшли покачал головой.

— Вы напрасно теряете время. Перепелок уже нет. Весна давно прошла, и их перестреляли другие охотники.

Крестьянин ответил холодным, враждебным взглядом.

— Тут есть птицы.

Эшли пожал плечами и двинулся по тропинке к насыпи. Крестьянин загородил ему путь.

— Туда нельзя, синьор.

— Почему?

— Вы вспугнете птиц.

— Какого черта…

Он недоговорил. Оба ствола смотрели ему в грудь. Крестьянин усмехнулся и облизал губы. Его палец застыл на спусковых крючках. Эшли повернулся и пошел обратно. Пусть Гранфорте сам ищет доказательства. Да, его статья еще далеко от телетайпов. И он ничего не добьется, получив в грудь заряд дроби. Дойдя до олив, Эшли обернулся. Крестьянин сошел с тропинки и вышагивал вдоль стены. В двух сотнях метров от него журналист увидел другого, далее третьего, также вооруженных. Их не волновало отсутствие перепелок. Все они смотрели на высокого американца, стоящего у серого узловатого ствола старой оливы.

— Как подсадная утка, — пробормотал он. — Глупая утка, не понимающая, что творится вокруг.

Эшли взглянул на часы. Четверть десятого. Капитан Гранфорте уже у себя в кабинете. Надо позвонить ему и положить конец этой грустной комедии, прежде чем кого-нибудь убьют или ранят. На террасе по-прежнему никого не было. Он прошел в гостиную, снял трубку. Телефон молчал. Эшли постучал по рычагу. Никаких изменений. Вероятно, подумал Эшли, телефон не работал уже давно. Что ж, пора прибегнуть к услугам Таллио Рицциоли.

Глава 11

Таллио появился на террасе лишь в начале одиннадцатого. Эшли приветственно помахал ему рукой и подождал, пока тот установит мольберт и продолжит работу над незаконченным пейзажем. Затем поднялся с шезлонга и не спеша подошел к художнику.

— Продолжайте рисовать, Таллио, — тихо сказал он. — Если кто увидит нас, я обсуждаю с вами достоинства картины.

— О чем вы хотите поговорить со мной?

— Я хочу, чтобы вы поработали для меня сегодня.

— Мне заплатят?

— Естественно.

— Сколько?

— Пятьсот долларов аванс и столько же после выполнения работы.

— Важное дело?

— Для меня — да.

— Что от меня требуется?

— Я хочу, чтобы вы съездили в Сорренто и передали несколько слов одному англичанину, Джорджу Арлекину.

— Что я должен передать?

— Скажите, у меня есть то, что ему нужно, и я хочу как можно быстрее встретиться с ним.

Таллио отступил от мольберта, критически оглядывая картину.

— Что нибудь еще?

— Нет. Только это. Вы сможете уехать?

— А почему бы и нет? Мне тут порядком надоело. Это не вилла, а какой-то музей.

— Когда вы поедете?

— Перед ленчем. Придется просить Орнанью о машине. Не тащиться же мне пешком. Э! Когда я получу задаток?

— Загляните в мою комнату, когда пойдете в дом, Я передам вам деньги.

— Очень хорошо.

Таллио вернулся к мольберту, а Эшли вновь уселся в шезлонг. Разумеется, Таллио Рицциоли тоже не подарок. Капризный, эгоистичный, самолюбивый, короче, опасный союзник. Он и ему подобные наводняли международные курорты, паразитируя на глупых вдовушках и богатых меценатах. Они знали все тонкости своей профессии — шантаж, бессердечие, воровство у тех, кому не хватало смелости осадить их. Для таких людей существовала только одна приманка — легкие деньги, хруст новеньких банкнот в их потных ладонях. Эшли надеялся, что пятисот долларов хватит, что бы сохранять верность Таллио на коротком пути до Сорренто и обратно. Но отдавал себе отчет, что надежды эти могли рассеяться, как дым.

Следующей на террасе появилась Елена Карризи. Несмотря на жару, она вышла в длинной крестьянской юбке, расшитой жилетке и блузке под горло, с длинными рукавами, Таллио коротко кивнул ей, не отрываясь от мольберта. Эшли весело поздоровался, приглашая девушку сесть рядом. Поколебавшись, она подошла и опустилась в соседний шезлонг.

Эшли заметил, что она успокоилась. Руки уже не дрожали, на лице не отражались бушующие в ее душе страсти, Эшли предложил ей сигарету, щелкнул зажигалкой. Она несколько раз затянулась, затем спросила:

— Вы получили то, что я вам послала?

— Да, благодарю. Вы хотите поговорить об этом?