Агент из ресторана

— Тогда я скажу сам! Это Карло Карризи, управляющий вашего дома!

— Почему вы так решили, господин Эшли? — спросил Орнанья после короткой паузы.

— Потому что он пытался убить меня после ленча.

— О! — изумленно выдохнул Орнанья. Затем встал, вновь подошел к окну. — Как это произошло и где?

Когда Эшли закончил, герцог повернулся к нему, и на его губах заиграла улыбка.

— Давайте-ка выпьем бренди.

— С удовольствием!

Они выпили. Орнанья поставил бокал, вытер лицо и руки шелковым носовым платком.

— Я думаю, мне надо рассказать вам о Карло Карризи. — Да?

— Он был управляющим еще при моем отце. У нас шутили, что в его жилах тоже течет кровь Орнаньи. Помня об истории нашего рода… — герцог улыбнулся, — это вполне возможно. Но так или иначе нас всегда тянуло друг к другу. Он был хорошим и верным управляющим, и, когда отец умер, он отдал мне всю любовь, предназначенную для собственного сына, которого у него не было.

— У него был сын, — возразил Эшли. — Энцо Гарофано.

— Нет. Гарофано — не его сын. Гарофано — сын его жены от другого мужчины. Если б вы лучше знали Италию, то догадались бы об этом только по фамилии. Это не семейная фамилия, а название цветка, который в Англии зовется гвоздикой. Он родился весной, когда цветут гвоздики, а так как его отец к тому времени давно удрал, мать дала ему такую фамилию.

— А где был в это время Карло?

— В Милане, помогал отцу строить нашу первую фабрику.

— О!

— Когда Карло вернулся домой, он поступил по обычаю нашего народа. Крепко отлупил жену и простил ее, а потом частенько поколачивал ее, чтобы помнила о своем проступке. Ребенка отдали в приют в Санта-Агата, затем другая семья усыновила его. Родилась Елена, и со временем мать познакомила ее со сводным братом. Дети привязались друг к другу, и, несмотря на недовольство Карло, мальчик почти каждый день приходил и играл здесь. Их мать умерла рано. Я… я заплатил за его образование. Я не любил его, но ради Елены позволял ему бывать на вилле. Карло, разумеется, его ненавидел. Но… — Орнанья пожал плечами, — будучи хорошим слугой, подчинялся желанию своего господина.

— Поэтому он убил Гарофано?

Орнанья ответил коротким взглядом и покачал головой.

— Я не говорил, что Карло убил его. Это сказали вы. Я же рассказал вам о Карло по очень простой причине.

— Какой же?

— Чтобы вы поняли, что Карло — член нашей семьи. То, что касается его, небезразлично и для меня. Он — старик, Эшли. Груз прожитых лет давит на него, а род Орнаньи все еще у него в долгу. И оплатить этот долг я могу, лишь обеспечив ему спокойную старость, оберегая его от любых опасностей. Я пойду на это, даже если… — он осекся, и невысказанная угроза повисла в воздухе.

— Договаривайте, — потребовал Эшли. Но герцог покачал головой.

— Нет, мой друг, нет. Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я угрожаю вам. Я — обвиняемый. Я защищаюсь. Эта… Эта история о Карло Карризи, его жене и сыне не имеет никакого отношения к нашему разговору, и мы обсудим ее позже.

Так тонко и ненавязчиво провел Орнанья свою партию, что Эшли едва не упустил подтекста его слов. Орнанья увлек его разговорами о возможной договоренности, обласкал сочувствием, соблазнил пьянящей риторикой. А теперь он показывал истинный баланс сил: у тебя фотокопии, и ты можешь их опубликовать; я же могу обвинить тебя в убийстве, мною подготовленном и осуществленном преданным мне стариком. Я думаю, мы оба хотели бы положить конец этой истории. Так давай посмотрим, удастся ли нам выработать соглашение, которое успокоит твою совесть и не оставит внакладе…

Эшли вспомнил последнее предупреждение Джорджа Арлекина и с тревогой ждал дальнейших пояснений его сиятельства.

— Главная задача правительства — создание надежной структуры, внутри которой человек может спокойно жить и пусть медленно, но улучшать условия жизни. Добродетели руководителя никак с этим не связаны. Важны его сила, его мудрость, умение обратить продажность и слабости коллег на благо народа. Прогресс требует безопасности. Безопасность зиждется на силе. — Меня трудно назвать ангелом, скорее, наоборот, но я — сильный человек. Политика — моя профессия.

Я пользуюсь влиянием в финансовых кругах. Если мне дадут такую возможность, у меня будет пять лет, чтобы связать страну в единое целое. А это достаточный срок, чтобы заложить основы правопорядка и сдвинуть с места колесницу прогресса. Без меня распадется и без того слабый союз левых и правых, и мы вновь вернемся к разногласиям, недовольству, экономическому хаосу. Странно, очень странно, что в такой момент право карать или миловать принадлежит вам, стороннему наблюдателю, материальный доход которого состоит лишь из месячного заработка, а связь с Италией заключается в любви к чужой жене.

От гнева щеки Эшли полыхнули багрянцем. Орнанья перешел в наступление по всему фронту. И тут же, как по мановению волшебной палочки, тон герцога резко переменился. В голосе его послышалась симпатия.