Агент из подземелья

Уваров едва не лишился чувств, но поспать не смог. К нему ворвался Охман и потребовал заново все рассказать. Штурмбаннфюрер был озадачен и заинтригован. С одной стороны, его подчиненный выполнил свой долг, не побоялся схлестнуться с целой шайкой, застрелил Шнайдермана. С другой стороны, подпольщики ушли. Присутствовал при этом, как ни крути, его подчиненный.

Алексею удалось выпутаться. Он был невозмутим и убедителен. Кто же виноват, что сотрудники гестапо отстали? Не он насадил Веппера на штырь. Шульц мог бы бросить товарища и выполнять свои обязанности. Тот не умер бы за несколько минут. Почему Беккер не спустился с ним в канализацию, пошел в обход? На территории завода был кто-то еще. Коффман стрелял в этих людей. Не привидения же там шныряли. Значит, подпольщиков было не пятеро, а больше. Если те трое ушли канализацией, что мешало и этим?

Услышав просьбу описать лица, выхваченные светом фонаря, Уваров охотно это сделал. Никто из персон, рожденных его воображением, не подходил под описание Пауля Хермана, Клауса Хофрица и Зигмунда Шпеера.

Потом дежурная машина посреди ночи привезла его домой, и Эрика устроила полуночные пляски вокруг изнуренного тела.

Капитан Коффман не мог нежиться в кровати в столь трудный для Германии час. Он со скрипом поднялся, размял кости. На кухне гремела посуда, Эрика хлопотала у плиты. До спальни долетал ароматный запах свежеприготовленного кофе. Алексей принес его со службы. Кофе был дрянной, с цикорием, но женщина обладала талантом, могла приготовить вполне сносный напиток даже из такого продукта.

В последнее время в голову Уварова все чаще приходила невеселая мысль. Скоро он исчезнет. Не исключено, что провалится. Тогда теперешние сослуживцы расправятся с ним, хотя сразу, конечно, не расстреляют, сперва постараются использовать. Либо гауптман Коффман просто растворится, словно его и не было. Прощальной мелодрамы точно не будет.

Ему было жалко Эрику. Она была виновата лишь в том, что родилась немкой. Эта женщина пострадает в любом случае, причем не только морально. Зачем он согласился на эту амурную историю?

Трещала голова, саднили ушибы, обработанные йодом. Уваров с неприязнью разглядывал в зеркале свое отражение. Что за глупость – ходить с повязкой на голове? Надо снять ее. Череп ведь не развалится. Кофе, пара таблеток, и он будет как новенький. Еще к стоматологу надо заглянуть. Проблемы с зубами действительно имели место, хотя и не были столь беспощадны, как он изображал. В голове майора контрразведки СМЕРШ восстанавливалась ясность.

Работой за линией фронта Алексей Уваров занимался уже полтора года.

Половина жителей его квартала в городе Энгельсе имела немецкие корни. Немцев в Поволжье было много. Их язык Алексей знал уже в детстве. Иногда он ловил себя на мысли, что в равной степени владеет русским и немецким, а на последнем, бывает, что и думает.

Впервые он отправился в немецкий тыл летом сорок третьего. Дело было под Орлом. Небезызвестный Бронислав Каминский, который позднее печально отличился в Варшаве, уничтожал там под корень местное население, подмял под себя целый округ, создал собственную армию головорезов под эсэсовским флагом. Это было так называемое Локотское самоуправление. Мирные жители его до одури боялись. Бригада Каминского зверствовала в лесах и населенных пунктах, вполне успешно уничтожала подпольщиков, партизан и мирных людей, попавших под горячую руку. Его побаивались даже немцы, старались не лезть в сферу интересов Каминского.

Красная армия наступала. Сладить с танковыми армадами Каминский не мог.

Унтерштурмфюрер Андерс, он же старший лейтенант Алексей Уваров, прибыл на переговоры с ним, имея при себе целую папку поддельных документов. Операция закончилась ничем. Каминский отказался вести своих громил в западню и уже через несколько дней начал отвод подразделений на запад. Но роль эсэсовского офицера Уваров отыграл безукоризненно. Начальство этот факт запомнило.

Дальше была заброска в Минск с целью выкрасть из архива абвера ряд секретных документов. В Вильнюс Алексей попал для налаживания связи с тамошними антифашистами, которые, если честно, особого веса среди населения Прибалтики не имели.

В сентябре сорок четвертого советские войска еще стояли под Варшавой, где каратели добивали участников восстания, организованного Армией Крайовой, а гауптман Коффман, имеющий легенду и хорошие документы, уже прибыл в отдел разведки Мозерского укрепрайона. Человек с такой фамилией в структурах абвера действительно существовал. Алексей присвоил его биографию без зазрения совести.

Этот уроженец Бремена служил в полицейском управлении. Затем – вермахт, Северная Африка, бравое воинство Роммеля, которое немцы сравнивали с Пятым легионом Цезаря, бившимся в тех же краях. Перевод в Берлин, потом Западная Белоруссия, где он готовил радистов для заброски в советский тыл, потом обрабатывал разведданные военного характера. Героический выход из окружения, когда настоящий Мартин Коффман загремел в советский плен, а свою биографию и дальнейшую насыщенную жизнь одолжил другому человеку.