Age of Madness и Распадаясь: рассказы

Подали угощения. Студенты, как известно, вечно голодные существа, были счастливы такому стечению обстоятельств. У Лилиан аппетита не было, а сидящий рядом Ганс ел как в последний раз. Лилиан Рае казалось, что жевательный рефлекс — единственное, оставшееся у присутствующих.

Её глаза на секунду встретились с другой личностью, не прикасавшейся к еде, то был глава похоронного агентства. Он с интересом наблюдал за остальными. Теодор понимающе подмигнул Лилиан. Вдруг ей пришла в голову мысль, что из олигархата только Теодор Ольгерд Даврон сохранил разум, чья искра то и дело появлялась в его пронзительных глазах.

Начались диалоги. Представляя новаторские идеи, ученики пытались привлечь средства к институту. Олигархат, однако, мало был в этом заинтересован.

— Наш профессор, — убеждал их Ганс, когда очередь дошла до него, — близок к важному открытию. Он считает, что ядро атома способно делиться под внешним воздействием. И этим процессом можно будет управлять. Нужно лишь немного финансов на оборудование.

— А в чем практическое применение? — простой и незамысловатый вопрос обухом по голове пришелся Гансу.

— Ну как же, господа, — вступился за него Даврон, — это открытие, метафорически выражаясь, будет просто “бомбой”, я уверен.

Но трибунал не внял словам ни одного из них. Казалось, в него входили совершенно незаинтересованные люди, что буквально вызывало злость у Лилиан.

Обратный путь с небес на землю и домой был извилистым. Первым делом зашли в лавку Августа Рае. Ганс исполнил свою заветную мечту и получил револьвер. Владелец лавки помог с выбором и сделал персональную скидку.

— Спасибо, герр Рае, — Ганс Шнайдер сиял.

— Ну детишки, рассказывайте, как там, в «Раю»?

— Не рай, скорее свинарник, — резко ответила его дочь, чем сильно смутила отца.

Решили вернуться в Неоновый дракон. Шли медленно, размерено.

— Зачем мы туда ходили? — спрашивала Лилиан, — мерзость. Какие свиньи!

— Согласен, — настоящие предатели капитализма. Стяжатели капитала, который не используется, — непонятно было, в шутку ли он говорил.

— Ты начинаешь меня выбешивать. Не понимаешь. Они такие мерзкие и пустые, ученики тоже. Скот для бойни.

Ганс не узнавал подругу, которая всегда была такой спокойной и вполне доброжелательной. В этом он ей признался.

— Знаю, Ганс, знаю. Но что со мной? Мне все хуже. Все советуют сидеть и ждать, терпеть, и это приводит в ярость. Нельзя ждать, нельзя сидеть, так хочу просто бежать, неважно, куда.

Ганс обнял бедную подругу.

— Мне все снятся жуткие сны. А теперь и наяву мне видится монстр. Я вижу чудище по вечерам, когда в комнате горит свет, а я смотрю на темную улицу. Иду в никуда, Ганс. Впереди туман, — она снова задрожала.

Тут до них донеслись звуки музыки. Ганс выпустил Лилиан из объятий и оба они начали вслушиваться в поисках источника. То был Неоновый дракон. Судя по всему, синтезатор был готов. И вдруг раздался гром, первые капли оросили землю, а затем полило как из ведра. Лилиан обратила лицо к плачущему небу, облегченно вздохнула и начала тихо-тихо петь:

Это просто дождь, весенний дождь

Шум воды, бегущей по дворам

Скоро грянет гром, весенний вождь,

Разметав газеты тут и там.

Скоро вновь распустится листва

Снова позовет гулять сирень

А затем опять придет гроза

Укрывая мир, бросая тень…

Часть 2. Точка невозврата

7. Убийство

На земле валялось окровавленное тело. Вокруг сновали прохожие, раздавались крики. Убийца успел скрыться, но жертва была еще жива. Пока. Судя по всему, это был счастливый день (не считая покушения), ибо все произошло прямо напротив больницы доктора Ньюмана, куда жертву и перенесли.

Мужчину уложили на операционный стол, после чего доктор осмотрел тело: прямо в середину лба жертвы вонзили гигантский кукри. Лезвие вошло глубоко в мозг и плотно там засело, даже крови почти не было.

— Тут уже не помочь, доктор, — умоляющим тоном говорила сестра.

— Нет, будем оперировать, пока он еще жив. Камфары!

Операция продолжалась добрых двенадцать часов. Тяжелее всего было извлечь орудие без дальнейшего вреда мозгу пациента. На втором часу операции доктору показалось, что в здании резко похолодало.

Минутным перерывом врача воспользовался один из работников больницы.

— К вам господин Ольгерд Даврон, — отчитывался он, — сказал, что за телом.

— Передай ему, что пациент еще жив.

— На этот счет он сказал, подождет.

Двенадцать часов спустя уставший доктор Ньюман вышел на балкон и впервые за день закурил сигарету, которую поднес ко рту дрожащей рукой. Тут на балкон вошел Теодор Ольгерд Даврон. Он поклонился и подошел к доктору.

— Каждая сигарета приближает день, когда вы станете моим клиентом, доктор.

— Вы еще здесь? — недоумевая спросил Ньюман.

— Соболезную потере пациента, — он снова поклонился.

— Он выжил, — с усмешкой сказал доктор. В его голосе чувствовалась победа.

— Вот как, — удивился Даврон, — и меня бывает подводит чутьё. Вы действительно умелый доктор.

Небольшую паузу, возникшую после этого, прервал сам доктор Ньюман.

— Снизошли до простых смертных, герр Теодор Ольгерд Даврон?