Агасфер. В полном отрыве

– Вы правы, – серьезно кивнул Лавров. – Итак, поимка уголовного специалиста по изготовлению поддельных документов и ценных бумаг по кличке Кроха. Это чисто полицейская операция. Поймали его, насколько я знаю, случайно. А вот то, что при обыске нашли у него улики на известного литератора – это плохо! Московская охранка допрашивать умеет! И то, что сумела связать поддельный британский паспорт и господина Дорошевича, – это плохо вдвойне! Манасевич-Мануйлов – опытный интриган, и в свое время работал в Заграничной охранке. Позже был отозван из Парижа за некоторые делишки финансового свойства, однако, пользуясь старыми связями в высших кругах Петербурга, убедил министра внутренних дел создать в полицейском ведомстве аналог нашей спецслужбы. Многое говорит о том, что в планах господина Манасевича-Мануйлова – подмять под себя серьезную военную структуру. То бишь военную контрразведку. Пока у него не получается, и ему нужно «громкое» и безусловно успешное для него дело. А история с английским паспортом имеет все шансы стать таковым! Пока Департамент полиции поднял на ноги всю пограничную стражу на европейских границах России. Следующим ходом Манасевича могут стать европейские границы – в том же Париже и Лондоне, где у него остались хорошие связи… Вот я и прошу вас, Иван Дмитриевич: скажите, что вы с Дорошевичем задумали?

Услыхав про европейские границы, Сытин несколько успокоился: до Америки паспорт Персиваля Палмера должен был ехать на самом дне чемодана. И, успокоившись, снова попытался схитрить.

– Господин ротмистр, Владимир Николаевич! – проникновенно начал он. – Чего ради вы на меня-то ополчились? Ну, нашел где-то во время своих странствий по миру Влас Михайлович британский паспорт. Ну, не сдал его в полицию, или куда там такие находки положено сдавать. Привез в Россию, «приспособил» для себя, а сам тем временем в Италию уехал. Некрасивая история получается, не спорю! Вот приедет – спрошу с него. Употреблю все влияние, чтобы убедить, что с такими вещами в игрушки не играют…

– А вы тут, Иван Дмитриевич, выходит, и вовсе не при чем? – в упор спросил Лавров.

– Ну, знал я про паспорт этот, будь он трижды неладен! Что же мне, доносить на Дорошевича прикажете? – ощетинился Сытин.

– Знали – и всё? Уф-ф… С вами по-доброму, а вы, извините, дурака валяете, господин издатель! Что ж, тогда попробую доказать серьезность нашей конторы. Днем раньше Дорошевича в заграничную командировку отбыл еще один сотрудник «Русского слова», господин Краевский Владимир Эдуардович. Причем командировочных и представительских сумм ему – по вашему же распоряжению, Иван Дмитриевич – было выдано несоразмерно много…

Выхватив из кармана вечное перо, Лавров с чернильными брызгами написал на салфетке несколько цифр, развернул написанное к Сытину.

– Командировка у Краевского в Париж, а денег дадено столько, что до Австралии и обратно съездить можно. С остановками в Индии, с закупкой алмазов и слонов. Это – во-первых. Во-вторых, уголовник Кроха паспорт Палмера не с закрытыми глазами подделывал. И провалами в памяти не страдает. Вот составленная им копия описания личности старого и нового владельцев паспорта на языке оригинала, вот перевод на русский язык. Подделанный паспорт изготовлен явно под Краевского, Иван Дмитриевич! И его настоящий маршрут для вас тайны не составляет – исходя из расходных сумм, выданных по вашему распоряжению. Так что – поговорим по-хорошему, Иван Дмитриевич, или я, как Пилат, умываю руки? И пусть тогда Манасевич сам разбирается с «делом о шпионстве»: не забыли еще, какая из Европейских держав подстрекает Японию и помогает ей воевать с Россией? Манасевич хоть и подлец, но умница большая, уверяю! Не удивлюсь, если он пустится по следу Дорошевича. В «Русское слово» сам нагрянет, либо сыскных агентов напустит. Сверит подделанное описание владельца паспорта с личностями сотрудников… Ну, а уж до счетоводов ваших и до банка он быстрее меня доберется! Уф-ф…

Лавров, словно позабыв о присутствии Сытина, налил себе большую рюмку очищенной, выпил ее одним глотком и снова придвинул поближе раковый суп.

Сытин, потеребив салфетку, аккуратно свернул ее, сложил ладони в замок и оперся на них холеной бородкой:

– Я так понимаю, что авантюристическая задумка Дорошевича из Володи Краевского того и гляди английского шпиона сделает. А нас с Власом Михайловичем, соответственно, в пособники запишут… Ну и что ж теперь нам делать, господин ротмистр? Отозвать Краевского я не могу: связь у нас с ним, учитывая деликатность задания, односторонняя. Да и что этот отзыв дал бы, ежели ваш Манасевич-Мануйлов до Дорошевича и меня все одно того и гляди доберется?

– Думать будем, Иван Дмитриевич! Безвыходные положения в жизни, конечно, иной раз случаются. Но крайне редко: обычно выход есть всегда. Так что для начала предлагаю отдать должное искусству здешних поваров. За кофе расскажете в подробностях о вашей «афере». А потом будем думать!

– Дозвольте на документы ваши, господин ротмистр, взглянуть, – попросил Сытин. – Для полной уверенности, так сказать…