Агасфер. В полном отрыве

– Я тоже не считаю данное сообщение ложным, ваше величество, – поддержал Ламздорф. – Японская делегация, вне сомнений, знает о вашей последней телеграмме первому уполномоченному Витте с приказом прекратить переговоры и формулировкой сего как невозможность более ожидать милостивых уступок Токио. Финансы Японии находятся в катастрофическом положении, между тем Рузвельт ясно дал понять японской стороне, что ее упорство исключает вероятность получения кредитов в обозримом будущем.

– Хорошо, хорошо, господа! Убедили! Но как тогда я должен понимать сие послание от Рузвельта, полученное также нынче ночью?

Не поворачиваясь, Николай протянул назад руку, и сейчас же адъютант вручил ему требуемую бумагу. Передав ее Ламздорфу, Николай закурил и поднялся с места, зашагал по зале.

– Как видите, господа, сия депеша была направлена по линии прямой секретной дипломатической связи между мной и президентом США. Он сообщает о том, что японцы собираются ужесточить свою позицию, собираются претендовать на весь Сахалин. Президент, обратите внимание, не исключает и возможность притязаний на отторжение части русского Дальнего Востока, включая Владивосток и Находку. Поэтому, как другу, американский президент пишет о том, что если Россия срочно не согласится на предложение Японии отдать ей половину Сахалина и Курильские острова, то наше дело плохо! У него якобы есть секретная информация о том, что японцы собираются ужесточить свои требования – весь Сахалин и Дальний Восток. Обратите внимание, господа: он пишет, что Япония готова в любую секунду возобновить военные действия, что было крайне нежелательно для нашего престола, в условиях экономического кризиса, революции и так далее.

– «Как другу!» – позволил себе легонько фыркнуть Лавров. – Хорош друг! Выступая в роли «заботливого миротворца», Америка нашла крайне удачный момент для остановки Русско-японской войны. Именно в тот момент, ваше величество, чтобы оба противника остались в Маньчжурии во взаимном противовесе, чтобы территориальный спор между Японией и Россией не исчез и служил бы пользой в дальнейшей политике США в Китае…

– Не любишь американцев, полковник? – устало улыбнулся Николай. – А уж мне они как надоели – не передать! Лезут, учат… Посол их каждый божий день в Царском – хоть на службу бери… Ладно, господа. Ваше сообщение и мнение будут приняты нами во внимание. Агенту своему, Лавров, передай, по возможности, мою монаршую благодарность.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! – звонко щелкнул каблуками Лавров.

– Часы-то мои удалось передать ему? – вспомнил Николай.

– Не было оказии, ваше величество…

– Не забудь. Война-то, считай, кончилась – наверное, скоро вернется?

– Не могу знать, ваше величество: для разведчика война никогда не кончается.

– Ну, дай ему Бог, – Николай, отпуская Лаврова, холодно кивнул ему головой.

⁂

Когда за полковником Лавровым закрылись высоченные двери Кавалерской столовой Екатерининского дворца, Николай закурил вторую папиросу и стал размышлять, держа ладони на донесении агента «А» из Шанхая и депеше президента САСШ Теодора Рузвельта. Едкий дымок заползал в слезящийся глаз императора, сзади тихо вздыхал министр иностранных дел Ламздорф.

Императору предстояло принять непростое и даже судьбоносное решение, могущее иметь далеко идущие последствия. Николай покосился на крупномасштабную военную карту Дальнего Востока со специальными пометками, раздраженно дернул щекой, негромко бросил застывшему у порога залы адъютанту:

– Секретаря дежурного ко мне…

Адъютант бесшумно канул за дверь и через пару минут пропустил в залу секретаря с письменными принадлежностями. Глубоко поклонившись, чиновник присел на краешек стула за соседний стол, раскрыл бювар, проверил перо и замер в ожидании.

– Пиши: «Его Высокопревосходительству Первому Управляющему российской делегации на мирных переговорах господину Витте Сергею Юльевичу. Руководствуясь исключительно доброю волею и стремлением как можно скорее покончить с кровавой войной, повелеваю: не дожидаясь новых предложений Японской стороны, начать первое после очередного перерыва заседание уполномоченных России и Японии заявлением о Нашей готовности к разделу острова Сахалин с тем, чтобы Южную его часть оставить за Японией. Отвергнуть притязания Японской стороны на денежную компенсацию за Северную половину острова и считать сие последней уступкою России. К сему – Николай».

Закончив диктовку, император осторожно тронул незаметный под густой шевелюрой шрам на правой стороне головы – след от скользящего удара самурайским мечом в японском городишке Оцу, полученного им в далекой юности. Тогда нападение на наследника российского престола едва не положило конец робкому сближению двух соседних государств.