Агасфер. В полном отрыве

Просматривая черновики докладов и донесений своих сотрудников, Лавров не уставал поражаться явной двойственности отношения экс-министра финансов к императору. Вот взять, к примеру, династический кризис[147] 1900 года, когда Николай II, отдыхая в Ливадии, подхватил тяжелую форму брюшного тифа. Ведь именно тогда Витте, еще будучи всесильным и авторитетным министром финансов империи, первым забил тревогу, усомнившись в «легкомысленных» диагнозах престарелого лейб-хирурга Гирша и осторожных предположениях других придворных медиков. Со свойственной ему прямотой Витте заявил императрице-матери, что старый хирург Гирш, если когда-нибудь что и знал, то по дряхлости лет все перезабыл. Именно по настоянию Витте из Петербурга был вызван профессор Попов, всенародно высмеявший и «легкое расстройство пищеварения», и «инфлуэнцу» и поставивший верный диагноз.

В то время Витте, повторимся, был, что называется, на коне – что не помешало ему вести закулисные переговоры о престолонаследии с великим князем Михаилом, младшим братом Николая. Примерно в то же время директор Департамента полиции Лопухин зафиксировал в своем дневнике страшные по сути откровения Витте.

Неизвестно, как именно отреагировал Лопухин на сетования Витте на «террористов-неумёх», которые могли бы «помочь» отчизне в вопросе устранения Николая – однако дневник с этой записью две недели пролежал открытым на рабочем столе осторожного директора департамента, и все его порученцы имели возможность ознакомиться с каверзой. По идее, Лопухин имел все основания возбудить тогда по меньшей мере наблюдательное производство – однако не сделал и этого. Может, ждал официального доноса – кто знает…

За годы своего пребывания на посту директора Департамента полиции Лопухин имел возможность заглянуть в самые сокровенные лабиринты той «кухни» взаимных интриг и подсиживаний вблизи от вершин власти. И знал, что во время ведущейся «наверху» ожесточенной борьбы люди способны не останавливаться буквально ни перед чем. Это было не простой догадкой, не предположением. Лопухин, видимо, имел факты, которые подтверждали это. Если принять за веру дневники Лопухина, именно председатель Комитета Министров империи, С. Ю. Витте, обращался к нему с предложением, в возможность которого Лопухин – так было сказано в дневнике – никогда не поверил бы, если не слышал бы его непосредственно из уст самого вельможи.

Только что потерпевший жестокое поражение в борьбе против министра внутренних дел В. К. Плеве, до предела раздраженный «предательством» императора, который нарушил все прежние обещания, Витте якобы пытался склонить Лопухина к «смене» Николая на великого князя Михаила, на которого имел огромное влияние. В интимной беседе с глазу нa глаз он достаточно прозрачно намекнул на… цареубийство, которое можно было бы организовать через агентуру, внедренную охранкой в множество революционных ячеек.

Некоторые обстоятельства давали великому реформатору основания полагать, что Лопухин будет на его стороне.

⁂

Поразмыслив, Лавров решил, что все о династическом кризисе, включая ходившие слухи про «дневниковые откровения», из своей справки выпустить. Во-первых, дело было давним, а во-вторых, неизвестно, донесли ли императору после его выздоровления все перипетии лихорадочной суеты, которая сопровождала его болезнь. Могли доложить не все – тогда нынешняя справка внесет раздор и в само монаршее семейство. В конце концов, именно поведение министра финансов во время болезни императора привело к тому, что Николай вскоре заметно охладел к Витте, и тот лишился своего поста министра финансов.

А вот о доказанной причастности Сергея Юльевича к трагическим январским событиям нынешнего года умолчать было никак нельзя. В сейфе у Лаврова лежали официальные показания нескольких директоров Путиловского завода, свидетельствующие о том, что опальный министр финансов, воспользовавшись старыми связями и своим огромным авторитетом[148], имел прямое отношение к незаконному увольнению нескольких рабочих. А это, как известно, и послужило толчком для забастовки, приведшей Россию к Кровавому воскресению.

Весьма неприглядным было и поведение Витте (уже в должности председателя Комитета министров) в начале нынешнего января. Накануне страшного воскресенья у министра внутренних дел состоялось совещание по этому вопросу, на которое Сергей Юльевич, ссылаясь на отсутствие официального приглашения, не пошел. Вечером того же дня к нему пришла депутация общественных деятелей и писателей, убеждавших его предпринять какие-либо шаги, чтобы избежать завтрашней трагедии. В ответ на эту просьбу Витте заявил, что это дело его никак не касается, поскольку оно не входит в компетенцию председателя Комитета министров.