Агасфер. Том 3

— О брат мой!.. Это тоже пророческие слова… Да… заря чудного дня приближается… она приближается… как и заря того дня, который будет, по милосердию Божьему, нашим последним днем… земным…

— Последним, сестра моя… потому что я не знаю, что со мной делается… все, что во мне от матери, точно тает… Я чувствую, как рвется моя душа к небу…

— Брат мой… мои глаза заволакивает туман… я едва вижу этот свет, столь яркий еще недавно…

— Сестра моя… я вижу все в каком-то неясном тумане… и озеро… и лес… Силы покидают меня…

— Брат мой… да благословен будет Бог… приближается минута вечного успокоения.

— Да… сестра… приближается блаженство вечного сна… он охватывает меня…

— О счастье! Брат мой… я умираю…

— Сестра!.. Очи мои смыкаются… Мы прощены… прощены…

— О брат мой!.. Да распространится это дивное искупление на всех… кто страждет на земле…

— Умри… в мире… сестра… Заря… великого дня настала… солнце встает… видишь?

— О, да будет благословен Господь!..

— Да будет благословен Господь!

И в ту минуту, когда навеки замолкли эти два голоса, взошло сияющее солнце и ослепительным светом залило всю равнину.

3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наша задача выполнена, наш труд закончен.

Мы знаем, насколько он неполон и несовершенен.

Мы знаем, чего ему не достает в отношении стиля, концепции и фабулы. Но мы считаем себя вправе назвать этот труд честным, добросовестным и искренним.

Пока это сочинение печаталось, его осыпали несправедливыми, злобными и беспощадными упреками. Но много встретил он и честной, хотя и строгой критики, подчас очень страстной, но, во всяком случае, чистой. Злобные, ненавистные, несправедливые, беспощадные нападки смешили нас, и именно вследствие того — мы должны признаться в этом со всей скромностью — что они обрушивались с высоты епископских кафедр в виде посланий, направленных против нас. Эти шутовские анафемы и потешные проклятия, которыми осыпали нас свыше года, были слишком смешны, чтобы быть страшными. Это была просто забавная высокая комедия клерикальных нравов.

Мы от души наслаждались этой комедией и должны поблагодарить за нее тех, кто, по примеру божественного Мольера, были и авторами, и актерами.

Что касается критики, как бы горька и страстна она ни была, мы тем более ей рады, что не раз пользовались ее указаниями в том, что касается литературной части труда. Быть может, такое наше отношение к суждению этих зрелых и опытных умов, далеко нам не симпатизировавших и не сочувствовавших, даже рассердило и разгневало их. Мы весьма об этом сожалеем, потому что извлекли пользу из их критики; но мы всегда невольно становимся неприятны тем, кто оказал нам услугу… даже если он рассчитывал причинить неприятность.

А теперь несколько слов относительно других обвинений, гораздо более серьезных.

Нас обвиняли в возбуждении страстей общества против всех членов ордена Иисуса.

Вот мой ответ:

— Теперь уже неоспоримо и несомненно доказано всесторонним анализом текстов от Паскаля до наших дней, что в теологических сочинениях самых влиятельных членов этого общества находится прощение или оправдание: воровству, прелюбодеянию, насилию, убийству. Доказано также, какие безнравственные, непристойные книги, написанные преподобными отцами ордена Иисуса, вручаются молодым семинаристам. Этот факт доказан и установлен тщательным просмотром текстов и, кроме того, был торжественно утвержден в речи, полной возвышенного ума, великодушного и сосредоточенного красноречия, адвоката Дюпати во время процесса ученого и уважаемого г-на Буша из Страсбурга.

Мы вывели в своем труде только тех членов этого общества, которые вполне проникнуты отвратительными правилами их теологических классиков и действующих по букве и духу этих омерзительных книг, являющихся для них катехизисом. Мы только воплотили в образах живых людей эти отвратительные доктрины; не более, не менее.

Разве мы говорили, что всем членам общества Иисуса присущи дерзкая смелость и злорадство, что все хотят использовать опасное оружие, заключенное в мрачных архивах ордена? Никогда! Мы нападали на ненавистный дух устава общества Иисуса, на книги теологов-классиков.

Нужно ли прибавлять, что если папы, короли, народы, и так недавно еще сама Франция, выносили позорный приговор доктринам этого общества, изгоняя его членов из своих стран, распуская конгрегации, то мы только представили в новых формах идеи и факты, давно известные обществу.

Кончив с этим, перейдем к дальнейшему.

Нас также упрекали, что мы разжигаем ненависть бедняков против богачей и возбуждаем зависть, которую порождает у обездоленного зрелище богатства и блеска.