Афродита размера XXL

   – Это еще зачем? – бравый капитан взял Васеньку с откровенной неохотой.

   – Так мне будет спокойнее, – призналась я.

   Няня Юля, прихрамывая и цепляясь за перила, уже поднялась на высокое крыльцо и звонила в дверь.

   – Зря стараетесь, девушка! – крикнул ей Лазарчук. – Там забаррикадировалась какая-то старая грымза, глухая как пень и слепая как филин! Я уже кричал ей: «Откройте, милиция!» и елозил по глазку раскрытым удостоверением, а она только шебуршит за дверью, как Баба-яга, и страшным шепотом ребенка отгоняет: «Отойди, Таня! Тихо, тихо, отойди!»

   Он возвысил голос и прокричал в сторону двери:

   – Я вот думаю, может штурмовиков спецназа вызвать? Похоже, старая террористка взяла ребенка в заложники!

   – Сколько пива ты успел выпить, клоун? – укорила Серегу Ирка.

   Она поднялась на крыльцо, потеснила под дверью притихшую Юлю и покричала в замочную скважину:

   – Вера Яковлевна, откройте! Это мы: Ирочка, Леночка и няня с ребенком!

   – Сама няня! – Лазарчук обиделся и вернул мне Васеньку.

   Анкина пожилая кухарка, бывшая звезда общепита Вера Яковлевна, действительно долго шебуршала, но все-таки открыла дверь и впустила нас в дом. При этом каждого входящего она оглядывала не менее внимательно и критично, чем охранник на входе в элитный ночной клуб. Думаю, примерно так стряпуха у себя на кухне осматривает пучки салата, в коих наряду с прекрасными витаминами и минералами могут содержаться противные червяки и слизни. Помятый после диванной лежки и поддатый после приема пива Лазарчук рисковал строгий фейс-контроль не пройти, но Ирка за него поручилась:

   – Это с нами.

   И капитан неохотно, под классическое бабкино ворчание «Ходют тут всякие, а потом в приличном доме вещи пропадают!» был пропущен в приличный дом.

   – Анюта уже вернулась? – спросила я, протискиваясь мимо похвально бдительной старушки.

   – Нет еще, ждем, – коротко ответила Вера Яковлевна.

   Она заперла за нами дверь, демонстративно спрятала ключи в карман фартука и ушла в глубь дома, как гусенка гоня впереди себя Танюшку:

   – Ходь, ходь!

   Няня снова попыталась забрать у меня ребенка, и я опять не позволила ей это сделать.

   – Ну и зачем мы здесь? – нетерпеливо посмотрев на часы, спросила Ирка, едва мы все разместились на предметах мягкой мебели в гостиной.

   – Присоединяюсь к вопросу! – сказал Лазарчук.

   Он пристально посмотрел на меня и поднял брови.

   – Господа и дамы, я пригласила вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие! – сообщила я. – Кажется, я разобралась в истории с убийством Марии Петропавловской!

   Ирка покосилась на играющего желваками Лазарчука и тактично удержалась от вопроса, почему я назвала это известие неприятным. Дилетантский сыск уже не первый раз торжествовал над профессиональным, и капитана это по-прежнему не радовало.

   – Извини, Серега, так уж вышло, что я опять тебя опередила!

   Я покаянно вздохнула и приготовилась выслушать гневную речь на тему взаимного притяжения и трагической несовместимости моего носа и чужих дел, но тут очень кстати появились Анка с Сашкой. Я услышала скрежет ключа в замке, скрип и стук двери, а потом знакомые голоса. Сашка ругательски ругал бесплатную медицину, а Анюта – самого Сашку.

   – Мы здесь! Давайте скорее сюда! – крикнула Ирка, еще не расставшаяся с надеждой успеть взять свежий заячий след.

   – Привет! Ну как вы съездили? Что Светлана Леонидовна говорит, как Васенька? – Анка влетела в гостиную, бухнулась на диван и устало обмахнулась перчаткой.

   – Малыш здоров, – коротко отрапортовала я. – Но зато няня повредила ногу.

   В прихожей послышался шорох, завершившийся шумом падения.

   – Господи! Не дом, а лазарет! – Анка сдернула вторую перчатку, в сердцах зашвырнула обе в угол и снова выскочила в прихожую.

   – Ее сын тоже повредил ногу, – пояснила Ирка специально для Лазарчука, который по-прежнему держал брови высокими арками.

   Анюта вернулась, волоча на плече кособоко подскакивающего Сашку. Его правая стопа покоилась в аккуратной белой «лодочке», гораздо менее монументальной, нежели классический гипсовый «валенок», обязательный при переломе. При этом выражение лица охромевшего парня было куда менее приятное, чем у злодейского пирата Билли Бонса, вовсе одноногого.

   – Что там у тебя, Сашенька, трещина или ушиб? – светски поинтересовалась Ирка, наметанным глазом оценив толщину и конфигурацию гипса.

   Сашка не успел ответить. Назревающему консилиуму помешал бестактный Лазарчук. Он выпрыгнул из кресла, как чертик из коробочки, одернул на себе свитер и громко поинтересовался:

   – Гражданин Торопов Александр Дмитриевич?

   Возражений не последовало, капитан шагнул к Сашке и казенным голосом распорядился:

   – Попрошу пройти со мной.

   Последовавшая затем немая сцена была достойна гоголевского «Ревизора». Первой очнулась Ирка. Она обернулась ко мне и съехидничала:

   – Говоришь, ты опередила милицию?

   – Ленка! – ожившая Анюта метнула в меня пару молний. – Ты же обещала защитить моего сына от милиции, а сама что творишь?!

   – Это не я! Это он! – открестилась я.

   – Не виноватая я, он сам пришел! – продолжала язвить Ирка.