Афганский шторм

– А теперь вот знаете и бывшего секретаря ЦК НДПА, – грустно усмехнулся Бабрак. Помял пальцы, собираясь то ли с мыслями, то ли с решительностью. – Я, наверное, коротко расскажу о ситуации у нас в стране и в партии, чтобы вам было легче разобраться во всем. В партии с самого начала существовало два крыла – «Хальк» и «Парчам». Я возглавлял «Парчам», а нынешний глава государства Тараки – «Хальк». Революцию тем не менее делали вместе, но вот сейчас разногласия вспыхнули вновь, и нас, пятерых лидеров «Парчам», убрали из страны, назначив послами. Я оказался здесь. Нет-нет, я не жалуюсь, – уловив некоторое нетерпение советского посла, заторопился Бабрак. – Я даже скажу больше. Когда произошла революция, а если быть честным, то сделали ее не мы, а подполковник Кадыр, мы все сидели в тюрьме, и вот после революции мы решали, кто должен стать во главе государства. Я сразу же категорически отказался. Народ только что сверг власть богачей, и вдруг вместо Дауда приду я, сын генерала. Я ведь сын генерала. А Тараки – сын чабана. Конечно же, он должен был стать во главе революции, чтобы за нами пошел народ. И он стал.

Принесли кофе, и Бабрак замолчал, ожидая, когда уйдут посторонние.

– Только, к сожалению, Тараки оказался дураком, – продолжил посол. – Он поддерживает во всем Амина, своего ученика и министра иностранных дел, не понимая, что тот карьерист и думает только о себе. Тараки на этом свете жить осталось мало, я уверен, что Амин уничтожит его. И рассказываю я вам это потому, что я должен предупредить советских товарищей о том, что в моей стране назревает трагедия. Если вас уполномочат меня выслушать, я готов буду рассказать очень многое.

– Хорошо, товарищ Бабрак, я свяжусь с МИДом, доложу о вашей просьбе. Поймите, я ведь всего навсего посол в ЧССР и, наверное, не в моей компетенции давать вам какие-то обещания, а тем более советы и рекомендации, – ответил Мацкевич. – Но о вашей просьбе я сообщу сегодня же.

– Да, я понимаю, – чуть огорченно, не встретив горячего соучастия к своему сообщению, проговорил посол. – Я понимаю, я подожду.

Однако на телеграмму, посланную в МИД, Владимир Владимирович так и не получил ответа. Не выдержав, Бабрак Кармаль еще несколько раз приезжал на виллу советского посла на частной машине и уже настоятельно требовал:

– Мне надо переговорить с Москвой. Мне надо что-то сказать вашему ЦК.

Мацкевичу как раз выпадала командировка в Москву, и он пообещал афганцу лично переговорить по этому вопросу с Громыко.

Необходимое послесловие. Мацкевич выполнит просьбу афганского посла. Однако Громыко отмахнется.

– Слушай, что ты лезешь в Афганистан? Занимайся своей Чехословакией.

– Да я не лезу, Андрей Андреевич. Бабрак очень просит.

– Ладно, я еще раз переговорю в ЦК.

На следующий день Владимиру Владимировичу позвонят на квартиру:

– Владимир Владимирович, это из ЦК. Вам просили передать, чтобы вы никоим образом не влезали в афганские дела.

– А чье это указание?

– Суслова.

– Хорошо, не буду. Главное, чтобы знали о ситуации вы.

– Кому надо, тот займется, – успокоили со Старой площади.

Информацией от Бабрака займется КГБ. Формировать впоследствии новое правительство во главе с Бабраком будет сам Суслов.