Афганский гладиатор

– После применения русскими вертолетов огневой поддержки им еще что надо будет сделать? Не напрягайся, отвечу за тебя. Эвакуировать группу. Живых и мертвых. Тащить последних вглубь равнины оставшиеся в живых просто физически не смогут, поэтому вертолет эвакуации вынужден будет приземлиться. А на земле, во время загрузки спецов, пилоты применять тепловые заряды не будут. Вот тогда и отработает свое наш последний ПЗРК «Стингер». Мы разнесем вертолет перед самым подъемом и тут же пойдем на восток, к Наварскому хребту, и далее к Матли, в Пакистан. Русские будут наказаны за сотворенное в кишлаке Тайхук!

Помощник поклонился:

– Я все понял, саиб! Вы поистине мудрый человек и командир, каких мало.

– Оставь хвалебные речи на более поздний срок. А сейчас приготовить оружие и ждать команды на действия. Все!

* * *

Подгруппа Тимохина медленно подошла к уровню, на котором слева находилась короткая каменная терраса, больше похожая на вбитый в грунт пласт твердой горной породы.

Александр опустил на землю раненого Шунко, сказал Мураметзянову:

– Привал. Что у нас на перевале?

– Ничего и никого, как и прежде. Но не нравится мне это.

– Нервы, Ринат! Скоро будем смеяться над тем, как прятались от собственной тени.

Мураметзянов неожиданно спросил у Тимохина:

– Ты сразу по возвращении решил жениться?

Александр удивился:

– А что?

– Да так, просто поинтересовался. Не хочешь, не отвечай.

– Ну почему? Отвечу. Нет, не сразу. Надо сначала с прежней супругой развестись. А для этого предстоит отпуск.

– Понятно! А я вот до сих пор не встретил той, которую мог бы полюбить. Родители подгоняют невесту за невестой, как только объявляюсь дома, но все не то. Вроде и женщин-то вокруг больше чем достаточно, а невесту выбрать не могу. Может, не суждено мне иметь семью?

Тимохин сказал:

– Я тоже недавно так думал. Но пришел день и встретил. А встретив, влюбился, как мальчишка. Сейчас скучаю, сил нет, хотя знакомы-то с ней всего несколько дней!

– Это судьба!

– Наверное! И у тебя все сложится. Уверен.

– Ладно! Двинулись, что ли? Неспокойно на душе. Доберемся до канав, многое будет решено. А сейчас непонятка. Выводит она меня из себя!

– Успокойся, Ринат! Все будет нормально. Но ты прав, надо пройти эти десять метров до канав.

Он повернулся к Шунко:

– Ну что, Вова, идти сможешь?

– Идти нет, а вот на одной ноге еще какое-то время попрыгаю!

– Ну и добро. Встали, пошли, используя прежний порядок марша.

Спецназовцы поднялись, сделали несколько шагов и оказались вне «мертвой» для боевиков зоны.

* * *

Заметив это сверху, Чарани оскалился:

– Попали, шакалы. Сейчас мы устроим вам отход!

Он крикнул:

– Внимание! Разобрать цели!

Спустя несколько секунд:

– Готовы?

По шеренге душманов прошло:

– Готовы!

Чарани отдал приказ:

– По неверным залпом, огонь!

Три выстрела слились в один.

Крымов, следящий за передвижением его отходящей подгруппы прикрытия, вздрогнул, услышав выстрелы с перевала и увидев, как рухнули у небольшого куста Тимохин, Мураметзянов и Шунко. Он закричал:

– Кто-нибудь видел, откуда стреляли духи?

В ответ тишина.

Командир сводной группы приказал:

– По вершине, насколько позволит дальность, массированный огонь!

Бойцы основной группы открыли по перевалу шкальный огонь, в принципе понимая, что боевикам, неожиданно все же проявившим себя, этот обстрел практически никакого урона не нанесет. Противник должен был быть готовым к ответным действиям. И эти действия были скорее всплеском эмоций, нежели конкретной работой по душманам.

* * *

Первым пришел в себя Тимохин. Он ощупал тело, увидел, что пули душманов всего лишь слегка зацепили его, даже не ранив, если не считать за раны царапины на голени и рваный рубец на плече. Форма задета. Почему? Стрелок попался никудышный? Но таковых Чарани при себе не держал. Значит... значит, духи специально били не на поражение, а на подстрел. Александр взглянул на Шунко. Тот закрыл глаза, скривившись от боли. Александр спросил:

– Вова, что с тобой?

Шунко нашел в себе силы ответить:

– Одна пуля попала в спину. Били в сердце и... в голову. Вторая клок волос вырвала да шкуру ободрала.

– Ранение в спину сквозное?

– Сквозное, да ты сам посмотри, и спереди и сзади кровь. Спета моя песня, Саня. Мне уже не подняться. Добил-таки снайпер.

– Ты глупости не говори. Где второй пакет? Я перевяжу тебя!

– Не шевелись! Иначе духи и тебя достреляют.

Сзади раздалась ругань Мураметзянова:

– Шакалы, бля! Ноги перебили. Обе! Спецом по мослам стреляли.

Александр воскликнул:

– Жив?

– Жив, а толку? Передвигаться только на локтях могу. И далеко не проползешь. Что с Володей?

– В него стреляли на поражение. Нас же специально подстреливали.

– Чтобы накрыть и помощь, что вышлет Крымов?

– Да!

– И они, кажется, добьются цели. Из балки, по-моему, Сергеев выполз. Останови их, Саня! Останови!

– Подтянись к Шунко, окажи и себе, и ему помощь. Санитарный пакет я выложил. Вову надо срочно перевязать. Я помогу после связи с Крымовым.

– Давай! Сделаю, что смогу.

Тимохин вызвал командира сводной группы спецназа:

– Первый! Третий!

Крымов воскликнул:

– Жив, Саня?