Афган

– Убежали с другом из армии, неделю тут пили, потом их Гришка выпроводил в часть, а они вернулись, побродили по деревне, поддали еще, пришли к Гришке, разбили окно, хотели влезть, тут и шмякнул он картечью. Так под окном и свалился мешком. – По тону рассказа можно было судить, что отец оправдывает Гришку и не оправдывает его сына.

– Ну, и что ему?

– Ничего. – Старик выдержал паузу: – Не пойму, как можно стрелять в человека, да еще в сына.

Не мог Александр спокойно жить у отца, зная, что где-то тут, рядом живёт его милая Анюта. Как-то враз затосковал, помрачнел. Часто и подолгу лежал на кровати, уставившись в потолок, думая о чём-то своём. Отец, видя это, ничего не говорил, а только тяжко вздыхал да качал головой, бурча что-то себе под нос.

По вечерам, за ужином, отец ставил на стол бутылку водки, и Александр, раньше безразличный к «зелью», с видимой охотой брал стакан и залпом выпивал до дна. Веселее он не становился, ещё ниже склонялась его поседевшая голова, мутнел взгляд серых глаз. Отец не донимал его расспросами, и сын был благодарен ему за это. Когда в бутылке не оставалось ни капли, Александр тяжело поднимался с лавки и, пошатываясь, брёл за перегородку, там падал лицом вниз на кровать и так лежал, то ли думая о чём-то, то ли забывшись глубоким сном. Скрипнет раз-другой ржавая сетка койки, и снова могильная тишина на долгое время.

Однажды отец все же решился и после первого стакана, опорожненного сыном, сказал ему:

– Может, тебе съездить куда-нибудь? В Иркутск, хотя бы, к тетке Даше. Ждёт давно.

Сын не сразу ответил. Ему не просто было решить эту задачу со многими неизвестными. Нестерпимо влекло к Анюте и останавливало сомнение в необходимости встречи. Может, ей лучше будет без него, может быть, она давным-давно забыла, что есть он такой, а он, дурак, помнит и надеется… Тянуло к сыну, но там жена и тёща, встреча с ними не то, чтобы нежелательна, она просто невозможна. Ехать к друзьям тоже не хотелось. Получится как с Митькой. Да и о чём с ними говорить? Пятнадцать лет всё-таки. Военных среди друзей нет, кто-то служил срочную, но и он едва ли понял жизнь офицера так, как следует ее понимать. Так же и Александр, в свою очередь, не мог понять жизни «цивильных». Обывательщина, пьянство, довольствие малым в духовной жизни – были очевидны.

Отец, отложив вилку, терпеливо ждал, что же скажет сын. Александр приподнял отяжелевшую голову, внимательно и долго смотрел на отца и, как ни жаль ему было одинокого старика, решил сказать всю правду, мало надеясь, что его слова будут поняты правильно, ведь отец всё мерил своими мерками, и они весьма отличались от мерок его, Александра, хотя в основе их было одно и то же – честь и справедливость.

– Не сердись на меня, – положил руку на плечо отца Александр, – но мне действительно надо ехать. Меня ждёт девушка.

Отец аж поперхнулся.

– Какая еще девушка? – уставился он на сына, и возмущение выдавило краску на его скулах. – Об этом ли думать тебе сейчас?

– Иначе я не могу поступить, – тихо, но упрямо заявил сын.

Сгорбилась пуще прежнего спина отца, выпучила острые крылья лопаток.

– Как знаешь, ты теперь не маленький, – прохрипел он.

– Думаю, со временем и ты меня поймёшь. – Сын не убирал руку с плеча отца.

– Кто хоть она такая? Не из патлатых? – отец глядел с прищуром на вконец запутавшегося, как ему казалось, сына.

– Нет, она деревенская, – улыбнулся Александр. – Сирота, и детишек куча.

– Как – куча? – выпрямился старик, вскинув косматые брови. – Она их в девках натаскала, или уже замужем побывала?

– Да успокойся ты, ради Бога! – с раздражением уже, ему не понравились слова отца, сказал Александр. – Ничего страшного тут нет.

– Как это нет? – кипятился отец. – Своего бросаешь, а чужих, неизвестно от кого прижитых, берёшь и.… ничего страшного!

Отец встал из-за стола и был очень возмущен. Александр даже пожалел, что завел разговор с отцом об Анюте. Ни к чему это ему пока знать.

– Ничего страшного в этом нет потому, что эти дети – ее сестренки и братишки. Их мать погибла три года назад, убило током. Анюта – старшая из них, она и за мать, и за хозяйку, а ей и двадцати еще нет. – Теплели глаза Александра, он рад был до бесконечности говорить об Анюте, защищать и восхвалять ее. Жаль только, что не доходят его слова до отца. – Если бы ты ее знал, то ничего другого мне бы не посоветовал.

– Одним словом – ангел, – криво усмехнулся отец.

Заметив эту усмешку, сын обиделся.

– Ты не думай, непросто мне было на это решиться, я ведь уже не мальчик, которого можно поманить пальчиком, а от своей судьбы не убежишь. – Пронзительный, колкий взгляд сына смутил отца.

– Что ж, сынок, тебе видней, тебе жить, – сказал он. – Я прожил с матерью всю жизнь, хотелось бы, чтобы и дети мои были такими же. Всякое бывало, жизнь-то не только из хорошего ткётся, вон какие годы пришлось пережить, но даже и думать не могли, чтобы разъехаться и бросить вас. А сейчас, видно, век такой, потому и живут дети без отцов и становятся ворами да убивцами…