Афган

Отсюда он отправил Анюте два письма, написал, что находится в командировке и что скоро вернется в Афганистан. И поскольку он долго тут не собирается быть, то и писем ему писать сюда не надо, и адреса обратного он не сообщает.

Анюта получила первое письмо и успокоилась: слава Богу, ее Саша жив и здоров. Больше ей ничего не надо, только был бы жив. Но когда получила второе письмо, то забеспокоилась, почувствовав неладное.

– Бабулечка! – прибежала она к бабе Варе со слезами на глазах, – я знаю, с ним что-то случилось… Я поеду к нему. Я узнаю… Может, ему, чем помочь надо, а я тут сижу. Кровь, может, надо…

– Да успокойся ты, помощница, – баба Варя присела на сундук. – Ну, чо ты разревелась? Эвон слез-то сколь пустила, море! Расскажи толком, чо случилось?

– Да вот письмо…

– От командира, чо ли?

– Нет, сам он написал. Но чувствую, что совсем не так это, он что-то скрывает…

– Тю, дуреха! Переполошила всех! Коли сам написал, то и жив. Чо тебе еще надобно? Чо ревёшь-то?

– Адреса обратного не написал, – виновато протянула Анюта конверт бабе Варе, вытирая слезы и понемногу успокаиваясь.

– Да знаешь ли ты, как военные адреса-то меняют? Почитай, кажный месяц. И чо теперь ты всякий раз ревмя реветь будешь? Пусть их меняют, если им так хочется.

Анюте стало легче на душе от слов бабы Вари, от убеждённости её повеяло надеждой, улетучилась тревога. Заблестели её ясные глаза, прижалась она к тёплой старческой щеке и упорхнула, как и не бывало её тут.

Совсем неожиданно для Гайдаенко его навестила двоюродная сестра жены, Катя. Она вошла в сопровождении няни, когда Александр, убаюкиваемый тихим посапыванием спящих после обеда соседей, дремал, опустив на грудь зачитанный до дыр журнал. Катя появилась, как во сне. Александр так сразу и подумал, а раскрыв шире сонные глаза, понял, что это не сон, что перед ним живая красавица, его любимая родственница Катя.

– Катя? – привстал он. – Ты ли это? Или мне всё это снится? Какими судьбами? – посыпались на смущённую Катю вопросы.

– Да вот так, – пожала Катя плечами, – узнала, что ты здесь, и приехала.

– Откуда ж ты узнала? Я ведь никому не писал.

– Ты не писал – другие написали.

– Катя, милая, да садись же ты, что стоишь, как чужая, – спохватился Александр. – Возьми вон свободный стул.

Катя присела, повесив на спинку стула сетку, как догадался Александр, с передачей для него.

– Ну, рассказывай теперь, что у тебя хорошего, Катюша, – попросил он, удерживая её руку в своей.

– А что у меня может быть хорошего? Годы идут. Стареем, – не переставая улыбаться, ответила Катя.

– До старости тебе ещё далеко, – отверг Александр заявление Кати на этот счет. – И ты всё такая же красавица. И улыбка такая же, как десять лет назад.

Щеки Катерины заполыхали кумачом.

– Не красней, не красней, – Александр поднёс к губам крепкую в ссадинах руку Кати. – Красивей тебя я не встречал женщин, а улыбка… улыбка Моны Лизы.

– Ты неисправим, Саша, – взъерошила Катя волосы Гайдаенко. – Хоть и седина уже.

– Бобёр славен серебром, – хитро подморгнул Александр. – А как твой Фёдор?

– Фёдор верен себе: все так же попивает, если не сказать прямо – пьёт. Одна у меня отрада – дети.

– Старшей, если не ошибаюсь, около пятнадцати?

– Не около, а скоро шестнадцать. Скоро замуж запросится.

– И жених есть?

– Чего доброго, а этого хватает. Так и гляди…

– Тоже проблема, – улыбнулся Александр. – Но откуда ты всё же узнала, что я здесь? – его очень интересовал этот вопрос.

– Валентина написала, а ей из твоей части сообщили. Всё, как видишь, просто.

– Странно немного. Кто ей мог написать? Хатынцев, наверное, добрая душа.

– Хатынцев ли, Башкирцев какой – я не знаю, а вот жена твоя попросила разыскать тебя, – развела руками Катерина.

– И что же ей от меня надо? – потемнели и сузились глаза у Александра.

– Что жене от мужа надо? – улыбнулась какой-то неестественной улыбкой Катя. – Денег и любви.

– Деньги она получает по аттестату, и с любовью вопрос решен – любви не получилось.

– Наивный ты, Саша, как я погляжу. Ты же знаешь, что все сейчас, как с ума посходили, бредят чеками, японскими магнитофонами и дубленками… Твоя жена – не исключение.

Гадко стало на душе у Александра, это заметила Катя и попыталась хоть как-то его успокоить.

– Ну, что ты расстраиваешься так, чудак? – взяла она вспотевшую руку Александра. – Разве стоит из-за этого так переживать? Неужели ты не знал, что Валентина болеет этой заразной болезнью?

– Я не врач, Катя, угадывать чужие болезни не умею, и если хочешь, то передай ей, что чеков у меня нет, а какие были, я их роздал тем, кто носит мои горшки. И еще скажи: как только заживёт дырка в животе, поеду снова «зарабатывать» чеки, пусть уж подождет немного.

– Я понимаю тебя, Саша, ты на неё в обиде. Кстати, она тоже не хвалит тебя. Но это ваше дело, и вы сами разберётесь. – Катя всё ещё держала прохладную, нервно дрожащую руку Александра в своей и нежно поглаживала её.

– Расскажи лучше, что с тобой? Куда ранен? Как поправляешься? Может быть, тебе какое лекарство надо, постараюсь достать.