Аферист

— Минутку, — схватился Володя за телефон, который извлёк из тумбочки стола. Покрутил диск, коротко спросил: — Ты свободен? Сейчас подойдём.

Мы прошли до конца коридора, который перегораживала старая, обитая листом железа дверь. Коридор по ту сторону двери был освещён ещё хуже, и казался какими-то средневековыми подземельями. Потом мы прошли ещё в одну дверь, и за ней вернулись в цивилизацию.

— Ничего себе у вас катакомбы, — заметил я.

— Очень удобно, когда надо провести клиента незаметно.

— А отсюда есть ещё выходы?

— А тебе зачем?

— Так, на всякий случай, вдруг пригодится.

— Если настанет такой случай, этот адрес вообще забудь, — буркнул Володя. — Ясно?

— Понял, не дурак. Дружба дружбой, а табачок врозь.

— Никакой дружбы. Ты мне платишь за услуги, я работаю.

— Окей.

Мы оказались в цоколе помещения, где уже теплилась жизнь — ходили люди, на дверях появились разные вывески — парикмахерская, ювелирная мастерская, ателье.

— Володя, опять у тебя закрыто, люди приходят жаловаться. Вот соберём комиссию, и нагрянем с проверкой. Если застукаем в нетрезвом виде или употребляющим в компании, — кивнула на нас тётка, разительно похожая на управдома в исполнении Нонны Мордюковой. — Уволят тебя по статье, и поделом.

Если нагрянет проверка и обыщет Володину кондейку, там увольнением дело не кончится. А он мне ещё документы не сделал.

— Лейтенант Петров, уголовный розыск, — шагнул я вперёд. — Гражданочка, попрошу не мешать следствию. Владимир оказывает нам помощь, и уже предоставил ценные сведения. Позже мы оформим справку и благодарственное письмо от Управления Внутренних дел. Простите, мы спешим.

— Уже пришли, это находится здесь, — приосанившись, прошествовал Володя до нужных дверей. — У нашего фотографа фотографическая память, прошу прощения за тавтологию. Он всех клиентов помнит.

— Гражданка, просьба к вам. Проследите, пожалуйста, чтобы никто не вошёл, пока мы проводим розыскные мероприятия, — дал я важное поручение «Мордюковой».

— Да-да, конечно, — с готовностью подхватила она знамя, а мы наконец вошли к фотографу.

— Спасибо, что вмешался, — немедленно развернулся ко мне Володя.

— Не за что. Что ж ты за сапожник без сапог? Давно бы себе наделал нужных документов, чтобы никто не вязался. Сверкнул разок удостоверением КГБ, и они сами за тебя будут бутылки принимать, когда ты своими делами занят.

Смотрит. Всё ясно с ним. Документы он делать умеет, а пользоваться ими не умеет.

— Вы о чём? — выглянул на звук средней потрёпанности мужик с лохматой бородой.

Вот почему творческие личности всегда выпендриваются со своей внешностью? Ну не могут они выглядеть как все люди, обязательно надо то покраситься в вырвиглазный цвет, то беретку напялить или шарфик повязать. Знаю одного отставного подполковника из ГУФСИН, который после выхода на пенсию пошёл работать, прости господи, в музей. Пока служил, был нормальный мужик, как переквалифицировался — начал щеголять в шарфике. Мы как-то к нему на экскурсию пришли по разнарядке всем управлением, а он в шарфике. В седой бороде и узком шарфике в полоску.

Кстати, о бороде, надо станок купить и копеечные лезвия. Побриться бы. Никогда не понимал этих новомодных выкрутасов с плавающими головками, тройными лезвиями, полосками с якобы кремом. И с вот таким ценником. Запасусь лезвиями «Спутник» на всю жизнь, и буду на пенсии приторговывать. Уверен, покупатели найдутся.

В общем, фотограф Коля был с претензией на великого творца, повертел меня на свету, сказал, что надо переодеться, для чего добыл из шкафа пиджак и белый воротничок. На жёстком каркасе и с пуговичками для пристёгивания к рубахе. Я такие только в том самом музее и видел.

— Зачем это? — резонно поинтересовался я. — На снимке мундир должен быть по ведомству и погоны.

— Всё будет, — успокоил он меня. — Это для правильного рефлекса. Ну, чтобы тени на лице правильно лежали.

Эстет хренов. Какой к чёрту рефлекс на чёрно-белом снимке размером два на три? Но спорить с профессионалом в процессе работы гиблое дело. Пришлось пялить на себя шмотки. Потом он долго усаживал меня и, хотя свет был выставлен, что-то двигал, целился через объектив и недовольно качал головой.

— Ну что не так? — устал я сидеть под этими софитами. Как на допросе в КГБ.

— Понимаете, лицо у вас получается невыразительное. Вот пока вы двигаетесь, говорите, улыбаетесь, от вас исходит что-то такое… уверенность, харизма. А поймать никак не могу.

О, он знает про харизму? Респект чуваку. Но нудный до смерти.

— Снимайте, как есть. Мне не нужно запоминающееся фото, скорее наоборот.

— Ну хорошо, хорошо, — согласился он, а сам ещё минут пять что-то выцеливал.

Наконец волшебная птичка вылетела, с меня содрали пятёрку и отпустили восвояси.

— А почему так дорого? — спросил наивный Боря.

— Потому что, — пояснил я и вытолкал его из помещения.

Нам этот бородатый фотограф сейчас ещё полчаса будет рассказывать, из чего складывается цена его труда. Пятёрка так пятёрка.