Афанасий Фет

Далее в том же письме Шеншин предлагает способ решения вопросов: «Позвольте г[осподину] Эрнсту приехать сюда в половине марта месяца с документом о разводе. Я пошлю к 10 марту 500 гульденов на дорогу до Киева, где коляска с лошадьми будет его ожидать. Поверьте мне, что я готов сделать всё по желанию Вашему, всё, что только можно»^{14}.

К этому моменту, видимо, Беккерам удалось достичь успеха в переговорах с Фётом, которому мысль о разводе перестала казаться совершенно неприемлемой. Однако ни тот, ни другие не были готовы удовлетвориться обещаниями и, прежде чем дать согласие на развод и новый брак, требовали твёрдых обязательств и официальных документов. Шеншин согласился и на это. «Я клянусь Вам, — писал он Беккеру-старшему 15 (27) марта 1821 года из Москвы, — что сделаю всё по Вашему приказанию, разве только по обстоятельствам не буквально так, как Вы писали, однако ж всё; теперь приехал в Москву по делам, но Вы можете получить 500 гульденов годовых процентов от г-на ф[он] Ротшильда в Франкфурте-на-Майне; копию с акта, которую я, спустя несколько дней, заготовлю для Лины, получите Вы чрез две недели. Самый же подлинный документ перешлю с оказиею чрез Петербург, потому что он может по почте пропасть. Документ сей выдал я на 20 т[ысяч] российскими банковскими ассигнациями, что составит 10 000 гульденов. Я желаю быть вернейшим другом г[осподина] Фёта. Попросите г[осподина] Фёта, чтобы он написал ко мне несколько строк, но не так, как прежде»^{15}.

Только после этого на семейном совете было решено отправить в Новосёлки, как того желал Шеншин, Эрнста Беккера, чтобы получить обещанный вексель, а также разузнать, в каких условиях живут Шарлотта и младенец Афанасий. Эрнст был выбран, видимо, и в силу своего авторитета в семье, и как питавший к сестре особенно тёплые чувства. Вероятно, и Фёт, пусть и неохотно, согласился на посредничество шурина, которому имел основания не доверять, подозревая, что он был на стороне беглянки и заботился больше о её счастье, чем об удовлетворении её оскорблённого супруга. В Россию Эрнст отправился (видимо, выждав, когда дороги станут проезжими) только летом 1821 года, наверняка воспользовавшись предложенными 500 гульденами и бесплатным экипажем от Киева до имения Шеншина.

Визит Эрнста Беккера в Новосёлки — самое раннее воспоминание будущего поэта: «Первым впечатлением, сохранившимся в моей памяти, было, что кудрявый, тёмно-русый мужчина, в светло-синем халате на чёрном калмыцком меху, подбрасывает меня под потолок, и мне было более страшно, чем приятно»^{16}. Через короткое время пребывания в Новосёлках Эрнст сообщил Фёту, что Шарлотта «выздоровела», весела и довольна, что Афанасия очень любят и заботятся о нем лучше тысячи отцов, и уговаривал отказаться от мстительных планов и согласиться на развод:

«Клянусь тебе, любезный Фёт, если б ты мог быть здесь и видеть, как Ш[еншин] мучается и хлопочет, чтобы устроить всё по твоему и всех нас желанию, как он страждет оттого, что теперь не может сделать так, как бы ему хотелось, и если бы ты видел, как он печалию снедается, — ты пожалел бы об нем и охотно помог бы ему, если бы то было тебе возможно. Тогда смягчил бы ты все прежние угрозы, коих, если бы то и нужно было, даже масонам не удалось бы привести в действие в здешнем краю и при здешних нравах. Хотя сии угрозы для благоразумного и спокойного человека там не много значат, а здесь — ещё менее, однако ж они не дают покоя бедной Лотте ни день, ни ночь. Если б ты в подробности знал, с какими трудностями сопряжено в здешнем краю путешествие, которое, сверх того, уже ради детища не может предпринято быть прежде, как спустя год, ты не упомянул бы ни слова о предложенном свидании и о расторжении брака только после такового свидания»^{17}.

Далее он сообщал, что Шеншин согласился выполнить все условия и, написав в присутствии Эрнста вексель «для Лины», обещал в ближайшем будущем прислать 500 гульденов. Завершал письмо шурин просьбой «действовать скоро»^{18}.