Аэрокондиционированный кошмар

Дети весь день играли во дворе. Через малое время, привыкнув ко мне, заметив, что дверь моего домишки всегда открыта, стали по-дружески наведываться. При каждом удобном случае сообщали мне, что поблизости имеется парк со львами, тиграми, качелями и песочницами. Они были слишком благовоспитанными детишками, чтобы в открытую просить меня отправиться с ними туда, — на свой, детский лад они делали мне ясные намеки. «А ты работаешь каждый день весь день?» — бывало, спрашивали они. «Нет, — ответил я наконец, — один день будет у меня выходным, и тогда я возьму вас с собой поглядеть на львов и тигров». Это привело их в дикий восторг. Минут через десять маленькая Жаклин просунула голову в мою дверь и спросила, буду ли я сегодня работать весь день. «Давай поедем на твоей машине, — сказала она. — У тебя очень красивая машина».

Страшновато было везти их в автомобиле, так что я спросил у Лоны, могу ли я пойти с ними в парк, дойдут ли они так далеко. «Бог ты мой, конечно, — ответила Лона. — Они получше меня ходят».

Я вернулся назад и сказал малышам, чтобы они готовились в поход. «А мы уже готовы, — сказал Брюс. — Мы тебя ждем». И с этим оба протянули мне свои ручонки, и мы двинулись в путь.

До парка, казалось, миля с лишним, и мы часто притворялись, что сбились с пути и пробуем снова найти дорогу. Детишки по большей части бежали впереди; шли мы напрямик, через густую высокую тропу. «Скорее! Скорее! — вопили дети. — Скоро начнут кормить львов!»

Никак не ожидал встретить в Альбукерке такую замечательную, залитую золотым светом рощу. Этой своей золотистостью она напомнила мне пейзаж Дерена. Я плюхнулся на траву, вытянулся во весь рост, а дети закувыркались вокруг меня, словно маленькие акробаты. Издалека послышалось львиное рыканье. Жаклин захотелось пить, и она все тянула меня найти фонтанчик. Брюс рвался помогать в кормежке львов. А мне хотелось вечно валяться в этой пронизанной светом роще и любоваться, как зеленый с золотом живительный сок льется сквозь свежую листву. А дети трудились надо мной, как прилежные гномы вокруг бегемота. Выводя меня из транса, они щекотали мне ухо травинкой, тянули за руки, толкали в бока. И я подбрасывал их, возился с ними, как со щенятами.

«Хочу попить водички, Генри», — продолжала клянчить Жаклин.

«Он не Генри, — сказал Брюс. — Он мистер Миллер».

«Можно Генри, — сказал я. — Ведь меня так и зовут».

«А знаешь, как меня зовут по-настоящему? — сказал Брюс. — Брюс Майкл Шпрингер».

«А у тебя какое настоящее имя?» — спросила Жаклин.

«Настоящее имя у меня Генри Валентин Миллер».

«Валентин! Это красивое имя, — сказал Брюс. — А у папы моего имя Лоуэлл, а у мамы — Лона. Мы вообще — то жили в Оклахоме. Это было давно-давно. А потом переехали в Арканзас».

«А потом в Альбукерке», — сказала малышка Жаклин, потянув меня за рукав, чтобы поднять на ноги.

«А у вас здесь есть какие-нибудь верблюды и слоны?» — спросил я.

«Слоны? А кто это такие, слоны?» — спросил Брюс.

«Я хочу поглядеть на тигров!» — заявила Жаклин.

«Да, давай посмотрим на слонов, — сказал Брюс. — А они ручные?»

Мы двинулись к игровой площадке. Ребята прыгали впереди, радостно хлопая в ладоши. Жаклин захотелось на качели. И Брюсу тоже. Я посадил их и начал осторожно раскачивать. «Выше! — завопила Жаклин. — Выше! Выше!» Я метался от одного к другому, раскачивая их сильнее, но все-таки с осторожностью. Боялся, что у Жаклин сорвутся руки. «Толкай сильней!» — кричала она. «Толкай меня!» — кричал Брюс.

Я уж думал, что никогда не стащу их с качелей. «Я чуть до неба не достал, ты видел? — сказал Брюс. — Спорим, что мой папа может достать до неба. Мой папа берет нас сюда каждый день. Мой папа…» И он продолжал о своем папе. Мой папа то, мой папа сё.

«А Лона? — спросил я. — Что скажешь о Лоне?»

«Она моя мама», — сказал Брюс.

«Она и моя тоже», — вступила Жаклин.

«Да, — сказал Брюс, — мама тоже иногда приходит. Но она не такая сильная, как папа».

«Она очень устает», — объяснила Жаклин.

Мы приближались к птицам и зверям. «Я хочу орешков, — сказала Жаклин и уж больше никуда не сворачивала. — Пожалуйста, купи мне орешков, Генри».

«У тебя есть деньги?» — спросил я.

«Не-а, — протянула она. — А разве у тебя нет денег?»

«У моего папы куча денег, — сообщил Брюс. — Он дал мне вчера два пенни».

«А где же они?» — спросил я.

«Я их потратил. Он мне каждый день дает деньги. Сколько захочу. Мой папа делает много денег. Больше, чем Лона».

«Хочу орешков». — Жаклин топнула ножкой.

Мы купили орешки. И несколько стаканчиков мороженого, и мармелад, и жвачку. Дети набросились на все это, словно вконец изголодались.

И вот мы перед загоном с дромадерами. «Дай-ка ему немножко твоего мороженого», — предложил я Жаклин. Ей этого явно не хотелось. Она сказала, что дромадера от мороженого обязательно стошнит. Краем глаза я заметил, как Брюс торопливо доедает свою порцию.

«А если мы дадим им пива?» — спросил я.

«Да, да, давай дадим им пива», — живо отозвался Брюс. Словно самая обычная вещь на свете накачивать дромадеров пивом. Потом он поразмыслил немного и спросил: «А они не напьются пьяными?»