Адская практика

— Эзергиль! — Альена резко повернулась ко мне. — Ты прекрасно знаешь, что я права! Зачем же вредничать и говорить пакости?!

— Так ведь я же черт, в конце концов, — пожал я плечами. — Надо же соответствовать образу.

Федор Иванович улыбнулся. Шагнул ко входу во дворец. Потом подошел к нам и вдруг обнял нас обоих.

— Ох, ребятки, какие же вы оба хорошие. Альена, не обращай внимания на этого ворчуна. Он же специально тебя дразнит. А на самом деле ты ему очень нравишься. Как он переживал, что ты не простишь его около ванны.

— Я? — Я гордо вскинул голову — Никогда! Еще не хватало переживать из-за какой-то девчонки. Да таких с десяток на версту!

— Я же говорил, что ты ему нравишься, — усмехнулся Федор Иванович Альене. Потом решительно повернулся и вошел во дворец. Альена же повернулась ко мне.

— Значит, говоришь, десяток на версту? — ласково переспросила она.

— Эй-эй, не балуй! Я при исполнении!!! Помнишь закон? Никто не может причинить здесь никому вреда! Если ты меня убьешь, то вечный позор падет на рай и ангелов в общем и тебя в частности.

Альена фыркнула.

— Больно мне надо тебя убивать. — И вдруг ее лицо сморщилось, она опустилась на землю и разревелась.

Я растерялся. Потом присел рядом с девочкой. Толкнул ее.

— Слушай, ну ты что, обиделась на меня? Ну хочешь, стукни меня. Только не плачь.

— Да при чем тут ты! Это… это несправедливо, что такой хороший человек и так… это подло…

Я помолчал.

— Это нехорошо. Вот для таких нехороших и существуем мы. Я обещаю, что для того типа, что стрелял в отца Федора, я припасу самое качественное полено, которое найду. Самое-самое лучшее.

— Но этот этап для священника уже закончен. И ничего не вернешь, — логично возразила Альена. — Разве наказание преступника вернет жизнь?

— Нет. Но, может, тогда тот преступник в следующей жизни задумается. И… мне ведь тоже тяжело. Альена, о-о-ох, я ведь тоже виноват. Ты не представляешь, как виноват.

— Ты говорил. Но ты действительно не мог предвидеть поступки тех…

— Да при чем тут это? Я ведь играл с ними!!! Я ведь живыми людьми словно куклами играл! Для меня ведь не существовало ничего, кроме моей практики и того спора Викентия с директором! А люди… люди так, переменные в уравнении, которые надо просто расставить в нужном порядке, чтобы решить задачу. И я совершенно не думал, что приходится переносить невинным для моего успеха. Мне не жалко Алешу или его отца. Для них происшедшее полезно, если в живых останутся. Но за что пострадал отец Федор? За что рисковали жизнями те люди, что защищали дом художника? За что может пострадать сам художник, когда кинется спасать мальчика? А ведь он кинется!

— А чем тогда я лучше тебя? — тихо спросила Альена. — Я ведь поддерживала тебя всегда и во всем.

— Ты? Ты нет. У тебя выбора-то и не было. Я же стряс с тебя слово.

— Ты не прав.

Я резко вскочил и обернулся.

— Дядя? — недоверчиво спросил я.

— Ну не Кентервильское же привидение, — усмехнулся дядя. — Здравствуй, Альена. Как тебе мой племянник? Шалопай, правда? Но шалопай талантливый.

— Дядя!!! Прекрати! И вообще как ты тут оказался?

— Ну… в конце концов, я руководитель практики вон той юной особы, что сейчас прячется у тебя за спиной.

Я обернулся. Альена действительно при появлении дяди спряталась за мою спину. Сейчас она, опустив глаза, вышла из-за меня и встала перед дядей.

— Простите, — пробормотала она. — Я не оправдала ваших ожиданий… Простите. — Альена всхлипнула.

Дядя шагнул вперед и обнял девочку.

— Господи, малышка, за что же мне тебя прощать?! Ты великолепно справилась! Ты молодец!

— Я?!

— И ты, и вон тот охламон, что стоит позади. Мой племянник понял, что люди вовсе не игрушки в его Игре, а это многого стоит. А ты… ты научилась от него решительности. И ты действительно помогла мальчику и вытащила его отца. Именно ты, а не мой племянник, чтобы он там ни думал.

Я фыркнул и отвернулся.

— И не фыркай! Я бы посмотрел, как ты справился бы без Альены. Без ее умения сопереживать. Сколько раз она тебе вправляла мозги, а, племянничек?

Возразить было нечего.

— А как же отец Федор?

Дядя отстранил Альену и присел. Позади него тотчас выросло кресло, в которое дядя и опустился. Я только завистливо вздохнул. Так я не умел.

— Да, с этим человеком вы допустили промашку, ребята. Однако ваша вина тут не такая уж и большая.

Альена замотала головой.

— Это из-за нас он погиб. Если бы мы не заставили его помочь…

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересованно посмотрел на Альену дядя. — Что вы там заставили его сделать? Помочь Алеше? Девочка, свободу воли у людей никто еще не отнимал. Если бы он не хотел помочь мальчику, то вы никак не могли бы его заставить. Вспомни того священника, которого ты лишила благословения.

Альена покраснела. Дядя хмыкнул.

— Да-да. Он не хотел помогать. Он и не стал. И сейчас спокойно живет и в ус не дует. Но станешь ли ты завидовать ему? Нет. А ваш священник сам сделал свой выбор. И сам двинулся по проложенной им же дороге.

— Твой дядя прав, Эзергиль.

Я обернулся. На пороге стоял Федор Иванович. Но как он выглядел! Словно вся мудрость мира коснулась его.

Я поднялся.