Адриан

   Считается, что злость спустя какое-то время проходит, и возможность мыслить непредвзято возвращается. Он целиком опроверг эту точку зрения, когда через полторы недели валенсийцы разгромили вереантерскую армию, подошедшую к очередному небольшому городку. Сама битва и ее исход оказались полнейшей неожиданностью для вампиров несмотря на то, что они были готовы к тому, что у валенсийцев окажется какой-то козырь в рукаве. Ни он, ни Виктор не ожидали, что Мариус захочет использовать плетение, созданное высшим вампиром по чистой случайности, как и то, что его действие окажется настолько разрушительным: на этот раз поднятая нежить переходила на сторону валенсийцев, под управление светлого архимага, что само по себе было нонсенсом, и нападала на самих вампиров. Впервые со времен Кровавой войны Вереантер понес такое крупное поражение. Конечно, они с Виктором потом оживили тех вампиров, кого было еще непоздно спасти, но все равно это было тяжело: впечатляли не только потери, но и сам факт того, что вампирам смогли оказать сопротивление люди. Люди! У которых было всего два мага! Да истории неизвестны подобные случаи!

   После сражения он собрал совещание, на котором ребром встал вопрос, как действовать дальше. К тому, чтобы противостоять ими же созданной нежити вампиры совсем не были готовы. Это вам не люди, которых совсем легко убить. Возможно, не будь во всей этой ситуации замешана Этари, он даже смог бы восхититься ловкостью и наглостью этой троицы -- короля, маршала и придворного архимага -- которые смогли использовать против вампиров их же тактику и оружие. Подобное еще никому никогда не удавалось, даже эльфам во время Кровавой войны. Но теперь вставал вопрос -- имеет ли вообще смысл продолжать войну? Потерь будет еще больше, а на то, чтобы создать какое-то новое оружие для противостояния валенсийцам нужно время, которого у них нет -- он почти не сомневался, что Оффали прекрасно понимает преимущество Валенсии в данный момент и настоит на том, чтобы дать Вереантеру отпор прямо сейчас. Эту же мысль высказал и Дориан. Виктор все еще не пришел в себя после пропажи гримуара, и потому не мог рассуждать объективно. Еще раз обдумав и взвесив все варианты, он приказал прекратить военные действия и начать с Дионом мирные переговоры. Решение далось ему крайне нелегко, но он понимал, что в сложившейся обстановке Вереантер оказался в невыигрышном положении, и предпочел бы обойтись наименьшими потерями.

   Валенсийцы с готовностью поддержали идею окончания войны, и первая встреча произошла в Таффе -- том самом городке, у которого вампиры оказались разбиты. Люди были достаточно спокойны, и первый этап переговоров прошел быстро. Когда же обсуждение коснулось территорий, которые Вереантер успел завоевать в ходе войны, он озвучил предложение, которые пришло ему в голову уже давно: вампиры готовы оставить оставить эти земли и жителей (не настолько уж ценными они представлялись ему) в обмен на одного-единственного человека. Советники, не знавшие о его решении, удивились, но он заметил, с каким мрачным удовлетворением кивнул Виктор своим мыслям, а по губам Дориана скользнула едва заметная усмешка. Он не сомневался, что валенсийцы сразу согласятся на такой выход из ситуации: в конце концов, жизнь одного человека против нескольких тысяч и куска валенсийской земли -- совсем немного. Но, к его удивлению, на этом пункте переговоры зашли в тупик, поскольку валенсийская сторона заметно заколебалась, и дело было явно не в простом замешательстве. В первый момент он даже испытал мимолетное уважение к противнику, который так высоко ценил жизнь своих сторонников. Да, из его слов было прекрасно понятно, что, если валенсийцы согласятся, их шпионка однозначно погибнет, но, в конце концов, эта цена была совсем небольшой. Тогда в чем дело? Пока Дарий озабоченно хмурился и переглядывался с не менее напряженным Мариусом, он мимоходом заметил, что их стремление защитить человека из семьи, которую большинство магов давно прокляли, заслуживает уважения, но стоит быть реалистами. Его слова повергли людей в еще большее недоумение, а затем Мариус осведомился, что он имел в виду. В этот момент он сам уже начал испытывать раздражение: ладно король и маршал, они обычные люди, но уж архимаг-аркадиец должен знать, какой славой пользуются Этари! Эту мысль он в вежливой форме и озвучил.