Адриан ГОЛДСУОРТИ

Как и в случае с экономикой, у нас нет надежных статистических данных о населении империи до и после разделения римской державы. Некоторые ее области, судя по всему, процветали. Такие свидетельства имеются относительно сельского населения ряда районов — прежде всего округи крупнейшего города Антиохии, а также определенных частей Северной Африки и Греции — для нескольких последующих веков, причем и численность населения, и уровень его жизни значительно возросли по сравнению с более ранними периодами. Однако следует проявлять осторожность, делая вывод, что то же самое происходило в восточных провинциях в целом, не говоря уже об остальном римском мире. Археологические данные не настолько масштабны для уверенных обобщений, и всегда существует опасность, что мы увидим то, что желаем увидеть. Мы располагаем большим количеством данных по определенным территориям и знаем, что поселения на них основывались или оставлялись жителями, росли, приходили в упадок или оставались без изменений. Подобное разнообразие не является неожиданностью, о каком бы периоде ни шла речь, однако оно должно удержать нас от широких обобщений. То, что центральное правительство могло обеспечивать землею мигрантов-варваров, свидетельствует о слабой заселенности некоторых районов. Впрочем, случаи подобного расселения бывали и в более ранние периоды, и нет необходимости считать их признаком возникновения новых, серьезных проблем[395].

Весьма велика вероятность существования заметных региональных различий. В районах, являвшихся ареной длительных боевых действий, гибли люди, разрушались отдельные крестьянские хозяйства и целые деревни, уничтожались посевы и скот. Со временем, во дни мирных передышек, эти края возрождались, но на первых порах воздействие конфликтов, конечно, могло быть очень серьезным. Какой бы ни являлась общая численность населения, существуют убедительные свидетельства борьбы властей за наличие достаточного количества людей на стратегически важных для правительства местах. Частота, с какой принимались законы, обязывавшие сыновей наследовать занятия отцов, показывает, что этого часто избегали, и попытки обеспечить необходимое число ремесленников и других специалистов оканчивались неудачей. Считалось, что рабочей силы на селе недоставало, и опять-таки обычным делом стали законы, ограничивавшие перемещение крестьян и батраков. Подобным же образом предполагалось, что набор в армию в лучшем случае лишь минимально удовлетворял ее потребности: дело доходило до того, что необходимость набрать большее число воинов могла оказать влияние на политику империи и побудить Валента принять готов. Нехватка людских ресурсов рассматривалась как серьезная проблема. То, что ни сельскохозяйственное производство, ни армия не пришли в упадок, показывает, что критическая стадия не наступила ни в том, ни в другом случае. Иными словами, усилия властей не пропали втуне.

Благосостояние городов также было неодинаковым в разных районах в зависимости от местных особенностей. Константинополь неуклонно рос, его население к середине IV столетия достигло численности в несколько сот тысяч человек. Оно увеличилось еще больше с тех пор, когда город перестал быть одной из нескольких столиц и превратился в постоянное местопребывание восточных императоров. Со времени Константина там появилось множество больших, великолепных церквей, на которые выделяли средства последующие императоры. Церкви возводились в городах по всей империи, иногда под патронажем самих императоров, но чаще благодаря щедрости местных аристократов. Строительство церкви стало одним из наиболее распространенных благодеяний общине; оно заместило возведение бань и театров, которым отдавали предпочтение раньше. Количество, а в ряде случаев и значительные размеры церковных зданий, строившихся в IV веке по всей империи, свидетельствуют, что по крайней мере часть богачей по-прежнему могла и хотела оказывать благодеяния городам. Но также имеются и признаки отсутствия в некоторых общинах аристократов, имевших довольно денег или даже желания исполнять обязанности местных магистратов. Одни принимали духовный сан, поскольку старшие священники и епископы были освобождены от исполнения гражданских повинностей. Другие добивались такого освобождения, становясь имперскими чиновниками. Часто люди желали лишь получить синекуру, номинальный пост, благодаря ему избавлялись от всякой ответственности перед родными общинами. Один за другим выходившие законы имели целью лишить этих людей такой возможности и заставить выполнять свои обязанности, однако сомнительно, что означенную проблему когда-либо удалось должным образом разрешить[396].