Адриан ГОЛДСУОРТИ

Даже наименее длительные действия, связанные с претензиями на власть в империи, вызывали настоящий хаос. Атмосфера нервозности пронизывала все слои населения — от командующих армиями и верхушки администрации до самых низов. Людям приходилось менять патронов, гадать, кто возьмет верх, но даже если они хранили верность тому, кто в конце концов одерживал победу, их невиновность не служила гарантией от преследований. Честолюбивые представители власти приобретали больший вес, обвиняя товарищей (иногда на это шли из чувства личной вражды, а иногда и потому, что понимали: так они сумеют одолеть того или иного противника). Император, находившийся на вершине власти, также чувствовал, что наиболее влиятельные подчиненные хотят его сместить, поскольку возможность узурпации и гражданских войн сохранялась. Вдобавок рост чиновничьего аппарата и пышный придворный церемониал мешали ему получать точные сведения о происходящем.

Об атмосфере того времени наглядно свидетельствует судьба Сильвана — офицера, изменившего Магненцию во время гражданской войны. Когда конфликт остался позади, Констанций наградил его, назначив командующим армией в Галлии. Сильван был франком; его отец сражался за Константина и отличился в боях. В римской армии в то время было достаточно офицеров германского происхождения; вождь алеманнов сыграл важную роль в провозглашении Константина императором в Йорке в 306 году. Многие из этих людей взяли римские имена, все получили гражданство и социальный статус, соответствовавший их рангу, и с точки зрения культуры во всех отношениях были настоящими римлянами. Сильван исповедовал христианство — явление по-прежнему редкое среди франков, обитавших за пределами империи — и, очевидно, был верен Риму (даже несмотря на то, что его более ранняя измена не позволяет понять, какому именно императору)[287].

Приняв пост командующего, Сильван дал рекомендательные письма чиновнику, занимавшему некую должность в той же области. Было вполне обычным делом просить власть имущих о таких вещах, однако человек, о котором идет речь, руководствовался куда менее благовидными побуждениями. Он осторожно вытравил текст самого письма и оставил на каждой странице только подпись военачальника. Затем он написал новые письма, адресованные ряду высших офицеров, администраторов и других значительных лиц, в которых содержались намеки на планы восстания против Констанция, и отправил их другим заговорщикам — в том числе префекту претория Лампадию — и некоторым другим чиновникам высших рангов. Префект, чье положение давало ему возможность доступа к императору, минуя ограничения, налагавшиеся придворным церемониалом, во время неофициальной встречи вручил их Констанцию. Император немедленно приказал арестовать людей, упоминавшихся в письмах. Однако несколько офицеров — многие из них также франкского происхождения, и среди них Маларих, командир одного из гвардейских полков — решительно настаивали на невиновности Сильвана. Констанций немного смягчился, но когда они предложили, чтобы один из них отправился за Сильваном и привез его ко двору в Милан для объяснений, император отверг их идею. Вместо этого он прислушался к предшественнику Сильвана на посту командующего в Галлии, который был не рад своему смещению, и отправил проводить дознание другого человека. Тот поехал в Галлию, но, оказавшись там, не сделал попыток встретиться или как-то связаться с Сильваном. Вместо этого он присоединился к местным властям, причем обращался со всеми, кто имел лишь опосредованное отношение к военачальнику, как с осужденными преступниками. Тем временем заговорщики отправили новое поддельное письмо, «разоблачавшее» Сильвана и Малари- ха. Письмо было составлено в таких выражениях, что адресат, в чьем ведении находилась оружейная мастерская в Кремоне, в Северной Италии, был сбит с толку и написал ответ, требуя разъяснений.

Маларих отвез письма императору и во всеуслышание заявил о готовящемся заговоре. Констанций отдал приказ о расследовании, в результате которого были обнаружены следы оригинальных текстов писем и, таким образом, установлен факт подделки. Лампадия арестовали, но у него оставалось достаточно влиятельных друзей, и те добились его освобождения. Одного из его товарищей по заговору подвергли пыткам, но впоследствии он также вышел на свободу, и более никто не был наказан. Человек, сфабриковавший поддельные письма, через некоторое время получил повышение: он стал соправителем (corrector) одной из областей Италии.