Адриан ГОЛДСУОРТИ

Наиболее важным отличием стало решение Константина не обновлять тетрархию — точнее, править без коллег. В отличие от Диоклетиана у него были сыновья, а также несколько сводных братьев. В 317 году он даровал сыну от первого брака Криспу и старшему сыну от второго брака Константину II титулы цезарей. Одновременно Лициний возвысил своего сына и тезку до того же ранга. Крисп являлся самым старшим из молодых цезарей, но все они были слишком малы, чтобы играть существенную роль в правительстве. К 324 году Крисп смог добиться некоторых успехов в ведении гражданской войны, но через два года отец казнил его. Через несколько месяцев Константин убил свою вторую жену Фаусту, дочь Максимиана: он запер ее в чересчур жарко натопленной бане и держал там, пока она не задохнулась.

Вскоре пошли ужасные слухи о том, что Фауста якобы воспылала безумной страстью к своему пасынку. Когда он отказался ответить взаимностью на ее чувства, она обвинила его в попытке изнасилования, и безжалостный отец, который ввел очень суровые законы против подобных преступлений, покарал сына смертью. Затем, как полагали, он узнал правду и казнил жену. История эта скорее всего не более чем сплетня. Равным образом фальшиво звучат злонамеренные утверждения некоторых авторов-язычников, в том числе императора Юлиана, будто Константин принял христианство, поскольку лишь христианский Бог прощает человека, виновного в убийстве членов своей семьи. Однако он уже исповедовал христианство более десяти лет, прежде чем произошли эти ужасные события. Каковы бы ни были их подробности, желание Фаусты добиться того, чтобы пре-

стол достался ее сыновьям, а не их старшему сводному брату, кажется наиболее вероятной их причиной[270].

Дворцовые заговоры были не новым явлением, родственников у Константина насчитывалось чрезвычайно много, отношения между ними были сложны. Он не мог вполне доверять собственным сводным братьям, и большую часть его царствования они находились вдали от власти. Их мать, Феодора, давно скончалась, но его собственная, Елена, в годы его царствования играла важную роль: какими бы ни были на самом деле ее отношения с Констанцием, официальная пропаганда подчеркивала, что она была его женой. И она, и Фауста получили титул августы.

Елена была особенно набожной христианкой и в последние годы жизни совершила паломничество в Иудею. В 326 году она побывала в Иерусалиме и участвовала в строительстве Храма Гроба Господня, возведенного над тем, что считалось пустой могилой Христа. В позднейшие времена появилось немало легенд, гласивших, что она обнаружила ряд святых реликвий, в том числе частицы креста, на котором был распят Христос. Вскоре после этого Елена скончалась. Ее фигура сохраняла важное значение в эпоху Средневековья[271].

Второй сын Фаусты, Констанций II, получил титул цезаря в 324 году; его младший брат Констант также возвысился в 333 году. Через два года Константин также продвинул своего племянника Далмация, так что теперь количество цезарей увеличилось до четырех. В империи было четыре императора — отсюда пять префектов претория — но только сам Константин имел титул августа, и никто не сомневался, что верховной властью обладал он. Равенства в этой коллегии не было; во многом она имела больше общего с назначением родственников на должности соправителей, предпринимавшимся такими императорами, как Гордиан,

Деций и Филипп. Это показывало всему миру, что режим будет существовать, даже если сам император умрет. Мы также не должны видеть здесь осознанно предпринятое возрождение принципа наследования и отказ от добровольного избрания преемников. У Диоклетиана (так же как и у многих императоров II века, правивших до Марка Аврелия) просто не было подходящего наследника среди родственников, и поэтому он не имел другого выхода, кроме как искать преемника за пределами семьи. При решении вопроса о престолонаследии нельзя было с легкостью обойти близких родственников мужского пола. Пока Константин был жив, он, в общем, мог держать их в узде, хотя и лишь при помощи страха, поскольку судьба Криспа показала, что август не остановится перед убийством даже наиболее близких ему людей. Он, очевидно, надеялся, во многом подобно Септимию Северу, что его родичей можно убедить жить в гармонии; вслед за Диоклетианом Константин хотел создать гармонию, убивая при необходимости своих родных. Диоклетиан и Константин во многом походили друг на друга, и оба считали, что высшая власть должна принадлежать одному человеку. Все их решения, в том числе связанные с религиозной политикой, были направлены на укрепление личного превосходства.