Читаем Адольф Гитлер. Том 2 полностью

Но за формальными уверениями Гитлера в приверженности к конституции стояло не только издевательски-неприкрытое намерение не прибегать к силе всего лишь до тех пор, пока он не сможет набросить на неё мантию из параграфов; дело в том, что Гитлер явно стремился придать своим словам о верности принципу легальности тревожащую двусмысленность. Уверяя, что он «твёрдо, как гранит, стоит на почве легальности», он одновременно поощрял своих сторонников к диким, безудержным речам, в которых сила выражалась, правда, в основном в виде образов и устрашающих метафор: «Мы грядём как враги! Как волк врывается в овечье стадо, так грядём и мы». Строго говоря, легальными были только декларации верхушки партии, в то время как в низах, на задних дворах берлинского Веддинга, на ночных улицах Альтоны или Эссена, царили убийство, смертельные схватки и то пренебрежение законностью, свидетельства которого кое-кто, пожимая плечами, расценивал всего лишь как «эксцессы местных подразделений». Чисто риторический характер упоминавшихся заверений Геббельс раскрыл в разговоре с одним из молодых офицеров, которого в Лейпциге в конце концов все же осудили, — лейтенантом Шерингером. Ему-то Геббельс и сказал с ухмылкой: «Я считаю эту клятву (Гитлера) гениальным шахматным ходом. Что после неё эти братишки могут против нас сделать? А они-то только и ждали случая нас подловить. Но теперь мы — законные, просто-таки законные в законе»[190].

Именно неясность в том, что касается взглядов Гитлера, постоянное чередование у него клятв в верности конституции с угрозами помогло его делу во многих отношениях, что и было его целью; ибо подобное поведение с одной стороны успокаивало широкую публику, а с другой — не избавляло её от того чувства тревоги, которое порождает столь большое число перебежчиков и ренегатов. В то же время в этом поведении люди, в руках которых находились подступы к власти, особенно Гинденбург и командование рейхсвера, разглядели предложение о союзе, но опять-таки и предупреждение о невозможности ставить движению определённые условия. И, наконец, Гитлер завладел воображением тех своих сторонников, кто все ещё ждал марша на Берлин, и, словно заговорщически подмигивая, давал им понять, что гениальный фюрер обведёт вокруг пальца любого противника. В этом смысле роль лейпцигской клятвы нельзя недооценивать. А в общем плане Гитлер обнаружил своей открытой в любую сторону тактикой не только хитроумный и точный расчёт, но и свой собственный характер, потому что эта тактика отражала его глубочайшую внутреннюю нерешительность. Правда, она одновременно была и очень рискованной, требовала высокого умения балансировать на канате, а это, в свою очередь, импонировало его любви к риску; если бы он потерпел неудачу, ему оставалось только либо пойти на опрометчивый и почти бесперспективный путч, либо уйти из политики.

Перейти на страницу:

Все книги серии XX век. Фашизм

Адольф Гитлер. Том 3
Адольф Гитлер. Том 3

Книга И. Феста с большим запозданием доходит до российского читателя, ей долго пришлось отлеживаться на полках спецхранов, как и большинству западных работ о фашизме.Тогда был опасен эффект узнавания. При всем своеобразии коричневого и красного тоталитаризма сходство структур и вождей было слишком очевидно.В наши дни внимание читателей скорее привлекут поразительные аналогии и параллели между Веймарской Германией и современной Россией. Социально-экономический кризис, вакуум власти, коррупция, коллективное озлобление, политизация, утрата чувства безопасности – вот питательная почва для фашизма. Не нужно забывать, что и сам фашизм был мятежом ради порядка».Наш жестокий собственный опыт побуждает по-новому взглянуть на многие из книг и концепций, которые мы раньше подвергали высокомерной критике. И книга Иоахима Феста, без сомнения, относится к разряду тех трудов, знакомство с которыми необходимо для формирования нашего исторического самосознания, политической и духовной культуры, а следовательно, и для выработки иммунитета по отношению к фашистской и всякой тоталитарной инфекции.

Иоахим К Фест , Иоахим К. Фест

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии