Читаем Адольф Гитлер. Том 1 полностью

Когда же ему несколько дней спустя присылают — без всякой просьбы с его стороны — членскую карточку под номером 555, это вызывает у него раздражение и одновременно улыбку, но, поскольку других дел у него все равно нет, он решает пойти на предстоящее заседание комитета. Как он потом расскажет, в «весьма непрезентабельной пивной» под вывеской «Альтес розенбад» на Херренштрассе он встретил за столом в «освещённой наполовину разбитой газовой лампой „комнате, где проходило заседание, нескольких молодых людей. В соседней комнате хозяин и его жена обслуживали немногих завсегдатаев, а они в это время „будто правление маленького клуба игроков в скат“, зачитывали протоколы заседаний, пересчитывали партийную кассу (дебет: семь марок пятьдесят пфеннигов), распределяли нагрузки и сочиняли письма в адрес идейно близких объединений в Северной Германии — «клубная мелочёвка самого низкого пошиба“[283].

Целых два дня Гитлер мучился сомнениями; потом он, как всегда, когда вызывал в памяти поворотные ситуации в своей жизни, будет говорить о том, как нелегко далось и каких «трудных», «тяжких» и «горьких» мыслей ему стоило, прежде чем он принял решение вступить в ДАП и стал 7-м членом комитета, ответственным за агитацию и пропаганду: «После двух дней мучительных раздумий и размышлений я пришёл, наконец, к убеждению сделать этот шаг. Это было самое поворотное решение в моей жизни. Пути назад быть уже не могло». На самом же деле в этих словах не только проявилась склонность Гитлера давать становящимся потом очевидными поворотам в своей биографии определённую драматическую подсветку и — коли уж никак не находилось никаких эффектов, обусловленных внешними обстоятельствами, — представить само решение по меньшей мере результатом одинокого, мучительного борения с самим собой; в ещё большей степени все имеющиеся источники единодушно свидетельствуют о характерной для него до самого последнего момента нерешительности, глубокой боязни перед выбором. Этой боязнью диктовалось и засвидетельствованная его позднейшим окружением склонность после тягостных колебаний и противоборства с собой, будучи вконец измученным, отдавать в конечном итоге вопрос на волю случая и принимать решения с помощью подброшенной монетки, что и выливалось в культ судьбы и провидения, с помощью которого он маскировал свою боязнь перед принятием решений. Есть много причин утверждать, что все его решения личного плана и даже некоторые из его политических решений были не чем иным, как стремлением уклониться, избежать какой-то другой, воспринимаемой как более угрожающая, альтернативы. Во всяком случае, везде, начиная с ухода из училища, потом переездов в Вену и Мюнхен, записи добровольцем и до шага в политику, без труда распознается мотив бегства — и это подтверждается многочисленными примерами его поведения в последующие годы, вплоть до оттягивания, в растерянности, своего неминуемого конца[284].

Желание избежать груза требований буржуазного мира по части обязанностей и порядка, прежде чем наступит вызывающий страх момент перехода в гражданскую жизнь, и было тем, что определяло в решающей степени все шаги вчерашнего фронтовика и постепенно привело его на баварскую политическую сцену — он понимал политику и занятие ею как профессию человека, не имеющего профессии и не желающего её приобретать. Столь раздутое в его воспоминаниях решение вступить в ДАП, принятое осенью 1919 года, было, под этим углом зрения, равно как и все предыдущие решения тоже, отказом от буржуазного порядка и диктовались потребностью оградить себя от строгости и обязательности социальных норм оного.

С силой, за которой явно прослеживается присущий всей его жизни мотив бегства, Гитлер даёт теперь выход своей накопившейся за многие годы жажде деятельности — наконец-то перед ним нет препятствий в виде формальных требований, а лежит поле, где не требуется никаких других предпосылок, кроме тех, какими он располагает: страстность, фантазия, организаторский талант и дар демагога. В казарме он без устали пишет и печатает на машинке приглашения на собрания, сам их разносит, разузнает адреса людей и говорит с ними, ищет связи, поддержку и новых членов. Поначалу его успехи остаются скромными, и каждое новое лицо, появляющееся на мероприятиях, радостно регистрируется. Уже тут становится очевидным, что превосходство Гитлера перед всеми его соперниками заключается не в последнюю очередь в том, что только у него есть столько свободного времени. И в парткоме из семи человек, заседавшем раз в неделю в кафе «Гастайг» за угловым столиком, который станет позднее предметом культового поклонения, он тоже быстро выдвигается, потому что по сравнению с другими у него больше идей, и смекалки, и энергии.

Перейти на страницу:

Все книги серии XX век. Фашизм

Адольф Гитлер. Том 3
Адольф Гитлер. Том 3

Книга И. Феста с большим запозданием доходит до российского читателя, ей долго пришлось отлеживаться на полках спецхранов, как и большинству западных работ о фашизме.Тогда был опасен эффект узнавания. При всем своеобразии коричневого и красного тоталитаризма сходство структур и вождей было слишком очевидно.В наши дни внимание читателей скорее привлекут поразительные аналогии и параллели между Веймарской Германией и современной Россией. Социально-экономический кризис, вакуум власти, коррупция, коллективное озлобление, политизация, утрата чувства безопасности – вот питательная почва для фашизма. Не нужно забывать, что и сам фашизм был мятежом ради порядка».Наш жестокий собственный опыт побуждает по-новому взглянуть на многие из книг и концепций, которые мы раньше подвергали высокомерной критике. И книга Иоахима Феста, без сомнения, относится к разряду тех трудов, знакомство с которыми необходимо для формирования нашего исторического самосознания, политической и духовной культуры, а следовательно, и для выработки иммунитета по отношению к фашистской и всякой тоталитарной инфекции.

Иоахим К Фест , Иоахим К. Фест

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии