Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии

Фиксация на матери не является только проблемой развития ребенка. Конечно, глубокая симбиотическая зависимость от матери вменена ребенку чисто биологически. Но взрослый, который вроде бы физически свободен и может совершать любой выбор, тоже, как мы видели, оказывается бессилен перед этой ситуацией. Однако мы лишь тогда поймем всю силу влечения к матери, если увидим в нем не только отзвук детской неизбежной зависимости, но и более глубокие гуманитарные причины. Привязанность к матери потому так сильна, что она является ответом на стоящую перед человеком экзистенциальную проблему — стремление вернуться в «рай», где не существует мучительных противоречий, где человек может жить, не испытывая стыда, не трудясь в поте лица, не страдая в единении с природой, с самим собой, со своим ближним. Расширившееся сознание (плод с Древа Познания Добра и Зла) несет с собой неразрешимый конфликт: человек (мужчина и женщина) проклят, изгнан из рая и не вправе туда вернуться. Разве не удивительно, что желание вернуться в рай никогда его не покидает, хотя он «знает», что это невозможно, ибо он рожден человеком?

Появление в отношении сына к матери сексуальной окраски является само по себе хорошим знаком. Оно свидетельствует о том, что фигура матери приобрела черты личности, женщины, а мальчик стал маленьким мужчиной. То, что в некоторых случаях это влечение является особенно интенсивным, можно интерпретировать как защиту от более ранней инфантильной зависимости. Когда инцестуальная привязанность к матери не проходит по достижении пубертата[46] и сохраняется на всю жизнь, мы имеем дело с невротическим развитием. Мужчина остается зависим от матери или от ее заместителей, испытывает страх перед женщинами и является более ребенком, чем взрослым. Такое развитие нередко бывает спровоцировано матерью, которая по каким-то причинам — то ли от недостатка любви к мужу, то ли от желания обладать своим сыном, то ли от нарциссической гордости за него, — сама слишком к нему привязывается и различными способами (лаской, покровительством, восторгами) совращает его, привязывая к себе на всю жизнь[47].

Когда Фрейд описывал эдипов комплекс, он имел в виду эту теплую, эротическую, а иногда и сексуально окрашенную привязанность сына к матери. Такой тип инцестуальной фиксации встречается достаточно часто. Но наряду с ним встречается, хотя и значительно реже, иной тип, обладающий совсем иными качествами. Его можно назвать злокачественной инцестуальной фиксацией. В соответствии с моей гипотезой, он имеет самое непосредственное отношение к некрофилии и выступает как одна из наиболее ранних ее предпосылок.

Я говорю о детях, у которых не возникает никакой эмоциональной связи с матерью, способной пробить скорлупу их аутической самодостаточности. В крайних формах это проявляется у аутичных детей. Они так никогда и не вылупляются из своего нарциссического кокона, не находят в матери объекта любви, не испытывают ни к кому привязанности. Они смотрят сквозь людей, как будто это неодушевленные предметы, а интерес проявляют чаще всего к механическим объектам.

Представим себе континуум индивидуальных случаев, расположенных между двумя полюсами: на одном из них находятся аутичные дети, а на другом — дети с нормальным развитием эмоциональной сферы. Среди этих случаев несомненно найдутся дети, которые не являются аутичными, но очень к ним близки: аутизм выражается у них в мягкой форме. Возникает вопрос: что происходит с такими детьми, когда у них образуется инцестуаль-ная фиксация?

По-видимому, у них никогда не возникнет теплого, эротического, а позднее сексуального чувства к матери, и не будет желания быть рядом с ней. Не будут они потом и влюбляться в женщин, похожих на мать. Мать для них останется просто символом, призраком, а не реальным человеком. Это символ земли, дома, крови, расы, нации и той почвы, из которых все живое выходит и в которую возвращается назад после смерти. Это также символ самой смерти и хаоса. Это не мать, дающая жизнь, но — мать, дающая смерть. Ее объятия — объятия смерти. Ее лоно — могила. Притяжение к матери-смерти — не любовь, не привязанность в обычном психологическом смысле, предполагающая эмоционально теплое отношение. Здесь скорее подойдет образ магнита или сил гравитации. Человек, привязанный к матери злокачественными инцестуальными узами, полностью сохраняет свой нарциссизм, остается холоден, неконтактен. Его влечет к матери, как влечет кусок железа к магниту. Она — океан, в котором он хотел бы утонуть[48], могила, в которой желал бы быть погребен. Причиной такого развития является, по-видимому, невыносимое состояние абсолютного одиночества нарциссической личности. Если нет способа сблизиться с матерью в теплой, душевной связи, пусть связь с нею и с остальным миром станет последним единением в смерти.