Адмиралы мятежных флотов

Телеграмма № 306 от морского министра в Ставку - генералу Рузскому от 4 марта 1917 года из Петрограда:

«В воротах Свеаборгского порта вечером убит выстрелом из толпы адмирал Непенин. С утверждения морского министра в командование флотом вступил адмирал Максимов. Григорович».

Столь же лапидарно сообщали потом о гибели Непенина и советские историки, вольно или невольно повторяя акт убийства, ибо имя, преданное забвению, подобно телу, преданному земле. Лишь у Валентина Пикуля в «Моонзунде» отыскал я сцену убийства адмирала, но и она не более чем информация Григоровича, развернутая в живописный эпизод.

РУКОЮ ПИСАТЕЛЯ. «Вместе с дежурным по штабу лейтенантом он пошел пешком. Снег хрустел под ногами. Светило солнце. Слегка подмороживало.

- Скоро весна, - со вздохом сказал Бенклевский.

- Будет и весна, - неохотно отозвался Непенин.

Флот у него отняли.

- И не жалею! - сказал Непенин с яростью. -Флот уже развален. Его можно сдавать на свалку. Корабли небоеспособны.

Они дошли до ворот порта. Группкой стояли матросы. А за воротами плотной стенкой сгрудилась толпа обывателей. Когда Непенин обходил гельсингфорцев, раздались выстрелы - в спину!

Он упал. Смерть была мгновенной… Из открытого рта Непенина, сильно пульсируя, толчками выхлестывала кровь. Адмирал был здоровяк, полный телом, и кровь обильно залила снег».

Принтограмма № 8

«Я не поверил ушам своим, когда услышал в вестибюле «Фении» новость, пригвоздившую меня на месте: Непенин убит.

Я еще ничего не знал - как убит, кем, почему, но с дрожью душевной ощутил сразу же: то рука Провидения. И еще понял молниезарно - спасен! Гробовая плита, гробовая плита, давившая все эти дни на живую мою грудь, сползла в сторону.

Спасен!

Я бросился в вокзальную толчею узнавать подробности, но никто толком ничего не знал. Судачили про матросов с «Гангута», про германского агента, стрелявшего с проезжавшего автомобиля, поминали Савинкова, большевиков, уголовников… Вечерняя газета тоже не внесла ясности. Но мне это было только на руку.

Утром я сообщил в Берлин условным способом о выполнении задания и взял билет до Ниоклайштадта, откуда перебрался через залив в Швецию и с первым же германским пароходом - на сей раз это оказался ледокол «Рюген» - прибыл в Засниц.

В Берлине мой отчет выслушала целая коллегия разведывательного ведомства. Меня поздравили с удачей и даже отвалили символическую сумму - и разрешили наконец повидаться с семьей, предупредив, впрочем, что отпуск мой не затянется.

Тереза встретила меня потрясающей новостью: у Рюрика проклюнулся первый зубок! Я сбегал к раушенскому ювелиру и купил серебряную ложечку. На ней был чей-то вензель: «A. N.». Эту вязь можно было прочитать как угодно. Но в голову мне пришло одно: Адриан Непенин.

С тех пор как я взял на душу грех несовершенного убийства, это имя преследовало меня повсюду…»

Глава девятая

КТО УБИЛ АДМИРАЛА?

Санкт-Петербург. Февраль 1992 года

«…И кровь обильно залила снег». На этом, собственно, и кончилась моя рукопись об адмирале Непенине, если не считать небольшого постскриптума насчет того, что никакого официального расследования убийства комфлота Временное правительство не проводило, а все было списано на гнев революционных масс против адептов старого режима.

- Так вы полагаете, что никакого расследования по делу Непенина не проводилось? - спросил Оракул, когда я зашел на Садовую, чтобы забрать свою папку.

- Я не нашел в архивных описях даже упоминания о подобном расследовании, - сказал я в свое оправдание.

- И не найдете! - подтвердил Веди Ведиевич. - Потому что оно и в самом деле не проводилось… Никто не искал убийцу. Никто не опрашивал свидетелей. Никто. Кроме вашего покорного слуги.