Адмирал Ушаков. Том 3

тельству как в рассуждении знаний его и добрых свойств.

Второй депутат, господин Клидано, есть дворянин острова

Кефалонии и столько же известен похвальными своими правилами.

Я долгом поставляю обоих их препоручить особенной вашей

благосклонности, покорнейше прося не отказать им вашего

покровительства как на время пребывания их в Николаеве, так и для

удобнейшего продолжения пути их в С. Петербург. Для

препровождения депутатов сих отправляется отставной нашей службы

капитан, принятый ныне в службу новой республики майором,

Иван Влагопуло, вследствие данного ему от господина] адмирала

Ушакова пашпорта снабдил я его таковым же и с своей

стороны». О чем Государственной адмиралтейств-коллегий Контора

главного командира честь имеет донести.

Здесь влагаю полученные мною 18-го сего течения на имя

вашего высокопревосходительства высочайший рескрипт и указ

Государственной адмиралтейств-коллегий.

Таковым же высочайшим рескриптом повелено мне

предуведомить Порту об отзыве в черноморские порты наши ескадры

в командовании вашего высокопревосходительства, дав сей по-

ступи вид ненадобности оной далее при берегах Италии и

безопасности, в которой находится действительно Порта от всякого

нападения на границы свои со стороны Франции за отдаленно-

стию сей державы и настоящей ничтожностиьо морских ее сил,

також и для необходимой починки ескадры, но как в том же

рескипте предвидится, что неприятели напрягут происки свои

к разорению союза между Россиею и Портою, почему

предписано мне всемерно стараться удержать Порту в настоящей

связи, и как наступившее уже зимнее время отъемлет всякую

возможность ескадре нашей предпринять ныне же путь в

Черное море, а должно ей необходимо, собравшись к отъезду,

ожидать в Венецких ли островах или в Архипелаге (в

Константинопольском же канале вовсе неудобно) открытия кораблеплавания

на Черном море, которое, пресекаясь всегда в ноябре месяце,

открывается здесь не прежде как по прошествии весеннего

равноденствия, то и предлагаю вашему высокопревосходительству

держать в непроницаемой тайне сии высочайшие повеления, как

в рассуждении турков, так и островских жителей, которых

расположения, равно как и турков, при открытии прежде времени

оного, опасно, чтобы вовсе к нам переменились и, изготовляясь

к исполнению получаемых ныне повелений, отписать к кайма-

каму-паше, что ескадра требует необходимо починки, которая

в портах наших по причине готовности всего нужного тотчас

исправиться может, и возвратится опять в самое краткое время,

и требовать, дабы испросил он от его величества султана на сие

соизволения, а между тем дать мне знать заранее, в каком

именно месте назначаете вы быть зимою ескадре, сколько числом

и каких в оной находится разных судов и к которому времени

могут все готовы к отплытию и затем, ведя со мною частую

переписку, не трогаться с места без уведомления о том от меня.

В том же высочайшем рескрипте государь император,

обращая вспять и назначенный в крепости Корфу гарнизон

российский, повелевает предложить Порте содержать в оных турецкий

гарнизон. Государю императору при даче мне сего повеления не

было еще известно, что Порта отступила от видов своих

посредством введения гарнизона завладеть крепостьми на острове

Корфу, пред которыми все силы Оттоманской империи трижды

преломлены были, ибо о согласии Порты на отдачу тех

крепостей в собственное сохранение обывателей, на вывод войск

турецких изо всех областей Республики после войны и об обороте

во благое всех дел островских доносил я только его

императорскому величеству всеподданнейшею реляциею моею от 16 (27)

октября, а вышесказанный высочайший его ко мне рескрипт

последовал из Гатчины от 28 октября.

Сего ноября 14-го числа, крейсируя с кораблями около

берегов генуесских, у мыса Мелли увидели под самым берегом

идущие к Генуе несколько малых судов, а посему я авизу требакул

«Константин» под командою господина порутчика Погони, при-

бавя на оный Бримерова баталиона десять гренадер,

унтер-офицера и с ними подпорутчика Скоробогатова, охотою на сей раз

вызвавшегося, и совокупно австрийского корсера — фелюку

«Любеппина», которая имела две 2-фунтовые пушки, ею

управлял шхипер Никола Миркович, подошедшего того же числа и

явившегося ко мне.

Отрядив оба сии судна к мысу Мелли с тем, чтобы в сию

ночь у самых берегов неприятельских малым судам нанести вред

и, сколько можно, захватить оные, я с кораблями держался тогда

вдоль берега, от оного в умеренной дистанции, имея ветр от О,

брамсельный.

На рассвете 15-го числа, находясь мы против мыса Онелья,

увидели близ берега неприятельский транспорт, состоящий до

двадцати фелюк, тартан, бригантин, небольших судов, которые

лежали в бейдевинт левым галсом, требакул же наш у нас под

ветром, у которого за кормой было на бакштове небольшое

двухмачтовое судно.

Мы с кораблями легли правым галсом, дабы пресечь сему

транспорту путь к Генуе, и в 7 часов все оные неприятельские

суда спустились по ветру в порт Санкт-Маврицио и город Онело,

отстоящих в тридцати италианских милях чрез горы от крепости

Кони, и подошли близ берега и стали под укрепленные в сих