АДМИРАЛ УШАКОВ

Русские, надеясь на беззаветную храбрость офицеров и солдат, на меткость артиллеристов, единодушно поддержали своего любимого адмирала, восхищаясь его смелым решением трудной задачи.

А турки сидели в растерянности.

Длинный Кадырбей задумчиво теребил свою седую бороду. Толстый Фетихбей хлопал заплывшими ото сна глазами, силился понять, в чем дело. А пронырливый рыжий Патронбей кусал ногти.

– Ну, что же скажут господа турецкие адмиралы? – спросил Ушаков, глядя на них в упор.

Кадырбей очнулся от раздумья и сказал просто:

– Я не слыхал, чтобы какиенибудь корабли могли взять крепость.

– Деревом камня не прошибешь! – сердито выпалил рыжий Патронбей и отвернулся.

Ушаков и не ожидал от них иного ответа. Он попросил драгомана сказать турецким адмиралам, что им нечего беспокоиться: русские суда пойдут в первой линии, впереди турецких.

Это сразу понравилось всем трем турецким флагманам. В опасности – быть сзади, в дележе – наравне. Это турки поняли без труда.

Они наперебой стали восхищаться мудрым планом главнокомандующего. А Ушаков, откинувшись на спинку кресла, смотрел на них, иронически улыбаясь.

После совета Федор Федорович сел писать подробнейший приказ о плане атаки острова Видо.

Поди, в Херсоне адмирал Мордвинов сам лично не соизволит написать ни единой строчки. К его услугам десяток разных писарей, канцеляристов, копиистов. Он знай себе подписывает.

И не подумает о том, что на русской Черноморской эскадре в Средиземном море у адмирала Ушакова нет ни опытных переводчиков с французского и английского языков, ни знающих письмоводцев. Надо все продумать и всем самому же написать: и тайному врагу милорду Нельсону, который так и смотрит, чтобы оставить русских в дураках, и явному врагу Алипаше, кто не менее коварен и жесток, чем Нельсон.

Приходится отчитываться перед всесильным самодуромцарем и отчитывать не имеющего никакой силы Кадырбея.

Тут Федор Федорович – один за всех. И швец, и жнец, и в дуду игрец!

Впрочем, не привыкать стать! Когдато написал же Федор Федорович в одну ночь план борьбы с чумой. Теперь напишет план взятия флотом неприступных французских крепостей.

И Ушаков начал:

«При первом удобном ветре от севера или северозапада, не упуская ни одного числа, по согласному положению намерен я всем флотом атаковать остров Видо…»

Он подробно указал, как должно поступать каждое судно, а затем так же обстоятельно рассказал, что делать десанту.

Не было забыто ничто:

«Гребным судам, везомым десант, промеж собою не тесниться, для того и посылать их не все вдруг, а один за другими».

Или:

«…Также сказывают, хотя и невероятно, будто есть по острову в которыхто местах набросанные колючки, засыпаны землею и позакиданы натрускою травой, так что без осторожности можно на оных попортить ноги…»

И когда все было досконально разъяснено каждому участнику штурма, окончил:

«Прошу благословения всевышнего и надеюсь на ревность и усердие господ командующих».

XIX

Подготовка к штурму велась уже с 16 февраля.

17 февраля командиры всех судов и десантных отрядов получили приказ Ушакова и сто тридцать сигналов, которые выработал штаб главнокомандующего для управления штурмом.

В ночь с 17го на 18 февраля Ушаков не ложился. С первой склянки подул удобный для штурма западный ветер. Русскотурецкая эскадра оказалась наветре у острова Видо. Ветер гнал кружевную пену волн к берегам залива. Только что пробило восемь склянок.

Федор Федорович пил чай. Он по многолетнему опыту знал, что потом, во время боя, будет не до питья и еды.

В адмиральскую каюту вошел адъютант Балабин:

– Ваше превосходительство, беда!

– Что такое? – насторожился Ушаков.

– Прибыл мичман с Гуино. Пашинские солдаты отказываются погружаться на суда…

– Почему? Что, плата мала? – вспыхнул адмирал.

– Никак нет. Они боятся. Говорят, слишком сильная крепость. У французов, говорят, каленые ядра…

– Понятно. Французы нарочно распустили слухи, а дураки и уши развесили. – Он встал, схватил треуголку. – Едем в Гуино. Где драгоман?

Вестовой побежал за драгоманом.

Приехавший из Гуино мичман мог по пути рассказать адмиралу только то, что большинство алипашинских командиров, которых называют общим именем «капитаны», склонны идти на штурм. А рядовые отказываются наотрез.

Когда адмиральский катер подошел к Гуино, площадь, где стояли лагерем войска Али, кишела народом.

Ушаков сразу увидал Мустафупашу, окруженного телохранителями.

– Почему не садитесь на суда? – еще издали сердито крикнул Ушаков.

Вместо Мустафыпаши закричали в ответ из толпы.

– Что они кричат? – обернулся к драгоману адмирал.

– Нельзя брать приступом столь вооруженный остров.

– У французов приготовлены в печах каленые ядра.

– Мы умеем драться на суше, а не на воде!

Ушаков, не дослушав переводчика, в раздражении махнул рукой:

– Скажите этим трусам, что я сейчас некаленой картечью заставлю их сесть на суда!

Не успел драгоман перевести слова адмирала, как пашинцы, крича, кинулись в разные стороны. Слова адмирала с быстротой молнии облетели толпу.