АДМИРАЛ УШАКОВ

Егора Метаксу сопровождал в Превезу Каймакан Калфоглу, ведавший продовольствием соединенной русскотурецкой эскадры. Султан прислал к Алипаше фирман снабдить союзные войска всем необходимым.

Метакса и Калфоглу отправились на адмиральском катере.

К одиннадцати часам утра катер доставил их к Превезе. Не успели они сойти на берег, как увидели ужасную картину: группа алипашинских разбойников вела связанных по рукам грековневольников. Тут были старики, женщины, дети. Турки предлагали их всем прохожим за несколько пиастров. Несчастные рыдали, протягивали руки, просили их выкупить. Метакса выхватил веревку из рук турка и хотел уже силой освободить пленных, но Калфоглу в ужасе сказал пофранцузски:

– Что вы делаете? Не трогайте. Они изрубят нас!

Метакса с сожалением выпустил веревку. Но оставить пленных в руках турок ему было жаль. Егор Павлович отдал конвоирам все свои деньги и выкупил греков.

Они пришли к дому французского консула, который погиб вместе со всеми защитниками Превезы.

Их глазам представилось страшное зрелище. У входа на лестницу были сложены пирамидой, как ядра у пушки, отрезанные головы превезян с открытыми, застекленевшими в последних муках глазами.

Привычный к турецким зверствам Калфоглу шел, словно не видел этих голов.

Метакса еле плелся за ним по лестнице. Ужасный смрад кружил голову. На лбу выступил холодный пот. Егор Павлович не выдержал и сел на ступеньки.

– Мне дурно! – сказал он пофранцузски.

У лестницы на верхней площадке стояли вооруженные до зубов алипашинские янычары. Они с удивлением и презрением смотрели, как этому «франку» дурно при виде приятного для них, обычного зрелища.

– Дайте воды! – крикнул потурецки Калфоглу.

Чьято рука протянула кружку с холодной водой. Метакса выпил. Стало легче. Он поднялся, шатаясь.

Калфоглу хотел поддержать его, но Егор Павлович нашел в себе силы самостоятельно подняться наверх.

Им загородил дорогу какойто неприятного вида человек с ятаганом за поясом.

– Откуда и зачем? – сурово спросил он, держась за ятаган.

– От его превосходительства русского адмирала Ушакпаши, – ответил Калфоглу.

– Придется обождать. Паша делает смотр коннице.

Метаксу и его спутника отвели в пустую комнату.

В ней не уцелело ни одного стекла, потолок и стены были изрешечены пулями. Сверху сыпалась штукатурка. В стене блестели остатки большого прекрасного зеркала. Метакса подошел к нему и посмотрел в осколок:

– Хорош посол: желтый как лимон, глаза провалились…

Калфоглу стоял у окна, задумчиво теребя бороду.

Егор Павлович опустился на ломаную скамью, стоявшую у стены.

Три чиновника Алипаши вертелись в комнате.

Они как будто развлекали послов, а на самом деле задавали вопросы, стараясь выведать силы и планы русских.

Метакса, пользуясь своим плохим самочувствием, старался говорить поменьше, а Калфоглу расхваливал русский флот, преувеличивая его мощь.

Вдруг за окном раздались пушечные и ружейные выстрелы, послышался топот сотен конских копыт, затрубили трубы. Это возвращался всесильный Алипаша.

Прошло еще четверть часа – в комнату вошел человек с ятаганом. Он повел Метаксу и Калфоглу к Алипаше.

Они прошли ряд пустых комнат с разбитыми стеклами и изодранными обоями, в которых сидели и лежали алипашинские солдаты, вышли на другую лестницу и попали в небольшую комнату. Комната была наспех обита парчой и малиновым бархатом.

Алипаша в зеленой бархатной куртке с бриллиантовыми пуговицами сидел на диване с трубкой в руке. Плечи паши покрывала шуба из черных соболей. Голова замотана зеленой шалью. Это был плотный, среднего роста человек лет пятидесяти с правильными, даже красивыми чертами лица. Поражали его большие коричневые глаза, очень живые и острые. Темнорусые усы и бороду коегде тронула седина.

Метакса поклонился и протянул письмо Ушакова, сказав:

– Адмирал Ушаков, находящийся в СантаМавре, командующий русскотурецкой эскадрой, послал меня к вашему превосходительству пожелать вам здоровья. Я имею также приказание вручить вам это письмо и ждать ответа.

Алипаша чуть привстал, взял письмо и сказал:

– Добро пожаловать!

Почтенный Калфоглу по турецкому обычаю стал перед Алипашой на колени и поцеловал полу его шубы. Вокруг стояли вооруженные с ног до головы арапы и турки. Они зорко следили за каждым движением послов.

Алипаша кивнул. Один из слуг подал кресла, с которых была содрана шелковая обивка – виднелись только голубые обрывки гобелена.

Метакса и Калфоглу сели. Калфоглу рассказал о причине их приезда.

Алипаша спросил у Метаксы погречески:

– Тот ли это Ушакпаша, который разбил славного морехода СаитАли?

– Тот самый. Он же разбил при Гаджибее самого Гассанпашу, взял в плен восьмидесятипушечный корабль и сжег корабль паши.

– Ваш государь знал, кого послать, – улыбнулся Али. – А сколько вашему адмиралу лет?

– Пятьдесят семь.

(Метакса дипломатично прибавил Федору Федоровичу четыре года).

– Так он гораздо старее меня, – покрутил усы Алипаша.

– Вашему превосходительству нельзя дать более сорока лет. Вы еще молоды, – польстил Метакса.

– Нет, куда там. Мне сорок шесть, – сказал Алипаша, убавив себе больше пяти лет.