АДМИРАЛ УШАКОВ

– А дальше – никаких «танцев»! Бей по голове, по флагману! Выбьешь вожака – легко управишься со стадом! Помнишь, ты же сам рассказывал, как Спиридов при Хиосе весь удар направил на флагмана.

– Это я понимаю, это верно. А если, например, ты идешь в строе двух или трех колонн, а неприятель в кильватере, тогда как?

– Вот так и навались на него. И не бойся прорезать линию его кораблей!

– Как, броситься в бой не перестраиваясь? – удивился Голенкин.

– Зачем перестраиваться? Только время терять. Бей, да и все!

Голенкин молча покачал головой, видимо обдумывая то, что говорил Ушаков.

– Вот послушай, как при Фидониси было, – продолжал Федор Федорович. – Я коекак уговорил этого подлого трусишку Войновича, чтобы он позволил мне, начальнику авангарда, действовать посвоему. Встретились с капуданом. У турок сил втрое больше. Если по старым правилам, то мне что полагалось бы сделать?

– Уклониться от боя.

– А, я кинулся в бой! Капудан хотел меня окружить, да не тутто было: я атаковал его самого. Он – защищаться, а о руководстве боем ему и думать уже некогда!

– Ну, не знаю, – говорил Голенкин, теребя пальцами густые черные волосы. – Както непривычно, ново…

– И хорошо, что новь! Вон слыхал, есть генерал Суворов, который под Кинбурном разбил турок. Он воюет поновому, посвоему. Все кричат: не по правилам, а ему – нипочем. Он бьет врага – и конец! И мы будем бить!..

– И что же, это всегда так надобно поступать?

– Не знаю – всегда ли, тут уж обстановка сама подскажет. А основа одна: старая линейная тактика свое отжила. Долой ее!

Голенкин молчал, видимо обдумывая мысли товарища.

– Знаешь, Феденька, может, ты и прав! – задумчиво сказал Голенкин. – Драться, так драться. Но для этого надо, чтобы командир авангарда был храбр.

– Вот я тебя и выбрал!

– Спасибо, друг!

– Значит, согласен? – протянул ему руку Ушаков.

– Согласен! – пожал ее Голенкин.

– Тогда пойдем ко мне обедать, а после обеда посмотрим вместе, как твоя «Мария Магдалина». Ты ведь, Гаврюша, к девушкам всегда был неравнодушен! – пошутил адмирал.

X

В следующее лето 1789 года новый начальник Севастопольского флота не заставил себя упрашивать выйти в плавание, – он сам рвался из гавани. Ушаков больше любил ходить в море, чем в адмиралтейство. Он считал, что плавание – лучшая школа для каждого моряка.

Черноморская эскадра все лето крейсировала у берегов, лишь ненадолго заходя в Севастополь пополнить запасы. Турецкий флот не показывался. Зато сухопутная армия турок упрямо лезла в бой. Суворов дважды хорошо сбил с них спесь: нанес туркам страшное поражение при Фокшанах и Рымнике.

Зимою 1789 года Ушаков деятельно готовил суда к выходу в море. А чуть глянуло весеннее солнышко, начал так же безустанно готовить и моряков.

Турецкие корабли были легче на ходу, чем севастопольские, и турки всегда имели численный перевес в орудиях. Ушаков задумал добиться преимущества в другом: в быстроте и четкости постановки парусов и в меткой прицельной стрельбе. Поэтому он с весны стал ежедневно проводить парусные ученья.

– Не тот матрос, кто поразвалистее ходит, а кто хорошо знает морское дело! – говорил он.

И каждый день проводил пушечные и ружейные ученья.

– Чтобы победить, надо уметь готовиться к победе! – наставлял Ушаков. Федор Федорович добивался также более быстрого перестроения флота в море. Он отдал приказ по эскадре:

«Усматриваю я, что некоторые корабли и фрегаты по учиненным сигналам в места свои входят весьма медлительно, а по правилам эволюции и военным обстоятельствам требуется в построении ордеров отменная скорость, посему в подтверждение предписываю чинить следующее исполнение».

В один из первых дней благостного, теплого апреля 1790 года Ушаков в хорошем расположении духа возвращался с эскадрой на севастопольский рейд. Он был очень доволен днем: корабли и фрегаты быстро строились и метко стреляли по бочкам на расстоянии в четыре кабельтова.

А в Севастополе Федора Федоровича ждала приятная весть: Потемкин вызывал его к себе в Яссы. Курьер уже несколько часов ждал адмирала.

Узнав об этом, к Ушакову приехали поговорить обо всем его старые друзьятоварищи, его помощники Голенкин и Веленбаков.

Капитан бригадирского ранга Голенкин командовал авангардом и новым 66пушечным кораблем «Мария Магдалина», а капитан 2го ранга Веленбаков – фрегатом «Амвросий Медиоланский».

Ушаков прежде всего передал им последнюю новость, которую привез из Ясс курьер. В этом году светлейший решил лично командовать флотом, а графа Войновича назначил в Каспийскую флотилию. Он продержал Войновича в Херсоне год и три месяца, видимо, только потому, что было неудобно тогда же, после получения Войновичем графского титула и Георгия 3й степени, усылать его подальше.

В ордере Потемкин не без иронии написал, что избрал Войновича для командования на Каспии:

«По знанию вашему тамошних вод и по испытанию свойств и образа мест тамошних народов, где по бытности вашей несумненно распространили вы в них страх и завели со многими знакомство».