Адмирал Ушаков

Еще одна просьба о приеме в русское подданство! Недавно об этом просили жители Занте, а теперь вот с материка прибыли... Как жаль, что нельзя им помочь!

Ушаков стал разъяснять депутатам, что не вправе удовлетворить их просьбу, поскольку не уполномочен приобретать для России новые земли или новых подданных. Депутаты, видимо, не ожидали отказа и были ошеломлены. Некоторое время они тупо смотрели на адмирала, а потом вдруг повалились ему в ноги. Один из них с выражением полного отчаяния стал рвать на себе одежду, кричать, что если он, русский адмирал, не позволит им, жителям Парги, поднять над городом русский флаг и откажет в покровительстве, то им не останется другого, как перерезать своих жен и детей и с кинжалами пойти на Али-пашу...

- Пусть тогда истребится весь несчастный род наш, - в исступлении кричали они.

В кают-компании находилось несколько русских офицеров. С безмолвным состраданием смотрели они на несчастных, ждали решения адмирала. Ушаков, взволнованный не меньше их, принялся ходить по каюте, кусая губы. Наконец он остановился перед депутатами, все еще стоявшими на коленях, сказал твердо:

- Пусть будет так: чтобы положить конец дерзостям Али-паши, мы возьмем Паргу под защиту соединенных эскадр на таком же основании, как и уже освобожденные Ионические острова. Мы пошлем к вам солдат и военное судно.

Депутаты вновь подняли крик, но теперь это уже был крик радости. Они кинулись ловить и целовать руки адмирала, и когда адмирал стал этому противиться, стали целовать ему ноги. Офицеры, видя, в какое волнение привели они адмирала, поспешили увести их из кают-компании. С адмиралом остался один Метакса.

- Друг мой, тебе придется поехать к Али-паше.

- Зачем?

- Повезешь от меня письмо. Надо постараться уладить дело мирным путем.

Метакса с сомнением покачал головой:

- Федор Федорович, паргцы не все тут сказали, а я не успел доложить... За Али-пашой есть еще одно преступление. Паша арестовал в Перевезе русского консула Ламброса, заковал его в кандалы и отправил на галеры.

В глазах Ушакова блеснул огонь гнева.

- Сведения точные?

- Паргцы наши друзья, им незачем обманывать нас.

Ушаков с минуту походил, обдумывая положение, потом повел Метаксу в свою адмиральскую каюту, усадил за письменный стол и стал диктовать ему письмо Али-паше:

- Пиши: "Жители города Парги прислали ко мне своих депутатов, прося от союзных эскадр помощи и защиты противу покушений ваших их поработить. Ваше превосходительство угрожает им теми же бедствиями, которые нанесли войска ваши несчастным жителям Перевезы.

Я обязанным себя нахожу защитить их, потому что они, подняв на стенах своих флаги соединенных эскадр, объявили себя тем под защитою союзных империй. Я, с общего согласия турецкого адмирала Кадыр-бея, товарища моего, посылаю к ним отряд морских солдат с частью турецких войск, несколько орудий и военное судно.

Узнал я также, к крайнему моему негодованию, что при штурмовании войсками вашего превосходительства города Перевезы вы заполонили пребывавшего там российского консула майора Ламброса, которого содержите на галере вашей скованного в железах. Я требую от вас настоятельно, чтобы вы чиновника сего освободили немедленно и передали его посылаемому от меня к вашему превосходительству лейтенанту Метаксе, в противном же случае я отправлю нарочного курьера в Константинополь и извещу его султанское величество о неприязненных ваших поступках и доведу оные также до сведения его императорского величества всемилостивейшего моего государя".

Кончив диктовать, Ушаков прочитал написанное, поставил в конце письма свою подпись, сказал:

- Езжай, друг мой. Буду ждать твоего возвращения у Сенявина, на острове Святой Мавры.

7

Ушаков поплыл к Сенявину не один. С ним были четыре русских и три турецких корабля. Сенявин нуждался в помощи. Вот уже две недели, как высадился на острове Св. Мавры, а все еще не мог одолеть французов. Надо было поддержать его, и поддержать крепко, сломить упорство противника самым решительным образом.

Эскадра шла, вытянувшись в фарватере флагмана. В снастях шумел порывистый ветер. Небо, заложенное рваными тучами, было хмурым, неприветливым, как и расстилавшееся перед кораблями серое пустынное море с его бесконечными, уныло катившимися волнами. Осень, конец октября... Время начала предзимних холодов. В России в эту пору уже снег ложится...

К острову Св. Мавры подошли на исходе дня. Это был гористый кусочек земли, отделенный от материка, такого же гористого, проливом шириною не более 150 саженей. Кто-то из греков рассказывал Ушакову, что водное пространство, отделяющее Св. Мавру от материка, есть не что иное, как канал, прорытый в древние времена не то коринфянами, не то карфагенянами. Горы на острове местами заросли лесом. На самой высокой из них, что на северном мысу, возвышались стены старинной крепости. Глядя на эту крепость, Ушаков заметил пороховые облачка, слышны были орудийные хлопки. По всему, там шло сражение.