Адмирал Ушаков

Мордвинов и Корсаков похожи на англичан более всякого чужестранца…

Если правду сказать, то у меня теперь в голове одни только географические карты и разные топографические планы. Все, касающееся до любопытства, не оставляю без внимания.

Из дневника миледи Кравен.

Пока в Севастополе после неудачного выхода в море чинили повреждения на кораблях и фрегатах, турки атаковали Кинбурн.

Укрепления на Кинбурнской косе охраняли вход в лиман и защищали Херсон с моря.

Видя бездеятельность русской лиманской флотилии адмирала Мордвинова, турки 1 октября высадили на косе десант. Суворов, командовавший войсками в Кинбурне, позволил десанту высадиться, а потом ударил на турок, разбил их, а остатки сбросил в море.

Начальник лиманской флотилии контр-адмирал Николай Семенович Мордвинов не оказал никакой помощи Суворову. Только одна галера «Десна» бесстрашно кинулась навстречу всему турецкому флоту.

Турки приняли «Десну» за брандер и отошли к Очакову.

В Севастополе быстро узнали о блистательной кинбурнской победе Суворова и о подвиге галеры «Десна». Все моряки превозносили экипаж «Десны» и ругательски ругали адмирала Мордвинова. Ведь в распоряжении Мордвинова было больше полусотни различных судов, до фрегата включительно, и он побоялся двинуться с места, а «Десна» смело бросилась на врага.

Мордвиновым стали возмущаться еще больше, когда узнали, что он не только не наградил мужественный экипаж «Десны», как просил Суворов, а отдал его командира под суд за самовольные действия.

Но, в конце концов, правда все-таки восторжествовала. Суворов заступился за «Десну», и Потемкин не только не судил храброго командира галеры, но произвел его из мичманов в лейтенанты.

Вскоре наступила зима. Военные действия сухопутной армии прекратились.

Флот тоже расположился на зиму.

Для Ушакова зима тянулась очень долго, хотя он был занят подготовкой своего корабля и обучением матросов меткой и быстрой стрельбе.

Ушаков не мог дождаться весны. А для Войновича, который отсиживался в адмиралтействе, зима летела слишком быстро.

Вот и весна. Зазеленели горы, зацвели деревья.

Турецкий флот снова у Очакова.

И вдруг весной Ушаков получил вызов Потемкина: немедленно явиться в Херсон.

Все офицеры на «Св. Павле» говорили:

– Куда-либо назначат нашего Федора Федоровича.

Жалели хорошего командира, но и радовались за него.

– Вот если бы светлейший назначил его командовать лиманской флотилией!

Федор Федорович и сам подумывал, что это может случиться.

Войнович был рад отъезду Ушакова.

На посыльном судне Ушаков дошел до Кинбурнской косы, а оттуда доставился в Херсон.

Два года он не был здесь. А сколько воспоминаний связано у Федора Федоровича с этим городом, где он встречался с Любушкой, и со степью, где еще видны остатки его бывших землянок.

В адмиралтействе стало тише – на виду у грозного Очакова строили меньше. Но все же верфь жила.

Вот к ней тащатся подводы с корабельным лесом.

Лес, видимо, следует издалека: пока довезли, дубовые кряжи хорошо просохли на южном солнышке.

Вон под командой мичмана протопало отделение матросов.

– Мичман Петров, куда вы? – окликает идущий с верфи лейтенант.

– «Принцессу» конопатить! – зычно, на всю улицу, отвечает мичман.

Знакомая картина.

Ушаков сразу направился к большому адмиралтейскому дому, где была канцелярия светлейшего. Его ждала неожиданная неприятность: Потемкин уехал в Кременчуг, и никто не знал, когда он вернется.

Заботы о делах государственной важности мешались у Потемкина с забавами и пирами.

Ушаков оказался в затруднительном положении.

Скрепя сердце он направился к старшему члену Черноморского адмиралтейского правления, контр-адмиралу Николаю Мордвинову: может быть, князь передал Мордвинову то, что хотел сам сказать Ушакову?

Ушаков еще ни разу не встречался с Мордвиновым, но уже заранее не любил его. Федор Федорович чувствовал в нем завистливого, мелочного формалиста. Своими действиями Мордвинов напоминал ему Войновича.

О Николае Мордвинове Ушаков знал, что он сын известного адмирала Семена Ивановича Мордвинова, который написал книгу «Полное собрание о навигации» и перевел с французского «Книгу полного собрания об эволюции или экзерциции флотов». С этими книгами Ушаков познакомился еще в Морском корпусе.

Уже тогда все эти французские «Экзерциции флотов», переведенные Семеном Мордвиновым, и «Искусство военных флотов» иезуита Госта вызывали в молодом Ушакове сомнения.

Западноевропейская линейная тактика, перед которой все преклонялись, как перед незыблемым законом, представлялась ему не такой уж непогрешимой истиной. А чем больше Ушаков служил на флоте, наблюдал и думал, тем больше приходил к выводу, что линейная тактика отжила свой век.

Ведь вот же на глазах у всех генерал Суворов бьет турок вопреки всем правилам сухопутной линейной тактики, перед которой так благоговеют европейские полководцы. Генерал Суворов не придерживается ее правил, смело идет на врага и побеждает.