Адмирал Колчак и суд истории

Цитируемые в качестве доказательства последнего слова Гленнона, что «мысль о прекращении или ослаблении войны – мысль германская, которую агенты этой страны подсовывают русским очень старательно, не стесняясь денежными средствами», непонятно откуда взяты[350]. Указываемый в подстрочном примечании номер газеты «Крымский вестник» за 9 июня 1917 г. подобного не печатал, и, насколько известно, речи адмирала не протоколировались, так как произносились по-английски, а печатались лишь в газетном изложении.

Оценка же миссии с американской стороны прямо противоположная. Выступления Гленнона на черноморских кораблях и его речь на Севастопольском Делегатском собрании армии, флота и рабочих рассматриваются как «доблестный поступок», который войдет в историю примером предотвращения революционного восстания[351]. Обе стороны, и русские, и американцы, несколько предвзяты в своих выводах, понять же истинное положение вещей можно, анализируя документы и воспоминания членов военно-морской миссии, хранящиеся в архивах США, а также газетные публикации тех лет.

Контр-адмирал Дж. Г. Гленнон входил в состав специальной дипломатической миссии экс-сенатора И. Рута[352], отправленной президентом Америки В. Вильсоном в Россию. Характер и цели миссии рассматривались в русской историографии. Подчеркивалось, что «деятельность миссии Рута была одной из многочисленных попыток правительства США вмешаться во внутренние дела России с тем, чтобы 1) предотвратить победу революции и прорыв фронта империализма в этой стране; 2) удержать Россию в войне и выиграть ее ценою прежде всего русской крови; 3) использовать антинародную и капитулянскую политику Временного правительства для экономической экспансии в Россию, колонизации страны, внедрения американского капитала в ее народное хозяйство»[353].

Оставим в стороне данную, во многом спорную, оценку миссии «доброй воли», предпринятую, прежде всего, для выражения поддержки зарождавшейся русской демократии. Американский посол в России Д.Р. Фрэнсис[354] в ноте от 26 мая 1917 г. отмечал: «…если русское правительство пожелает, эта миссия готова обсудить лучшие способы и пути к наиболее действенному ведению войны против германской автократии, которая ныне является наиболее тяжкой угрозой для всех демократических правительств…»[355]

Из сводного доклада дипломатической миссии в Россию, представленного И. Рутом Государственному секретарю, было известно о существовании конфиденциального рапорта Дж. Г. Гленнона, который не публиковался, а из статьи американских исследователей из Университета штата Джорджия – о других документах участников поездки в Севастополь.

Военно-морская миссия имела следующий состав: контр-адмирал Дж. Гленнон; кэптены (воинское звание в вооруженных морских силах США, соответствующее капитану 1-го ранга… – С. Д.) Н.А. Маккали[356] и У.С. Кросли[357]; лейтенант флота Э.Д. Бернард[358] и представитель от российского морского Генерального штаба Д.Н. Федотов[359].

Судя по газетным сообщениям, американцы прибыли в Севастополь 8 июня 1917 г. Д.Н. Федотов, вспоминая, писал: «Мы закончили наш завтрак к моменту, когда поезд дотащился до перрона Севастопольского вокзала. Ожидая увидеть встречающую делегацию, я заметил лишь группу из трех морских офицеров, матроса и рабочего, явно ожидающих миссию. Я представился старшему по званию офицеру и попросил ввести в курс дел в Севастополе. Выяснилось – адмирал Колчак арестован не был, а лишь лишен всякой власти и отозван правительством в Петроград. Офицер также объяснил мне, что в состав встречающей делегации входят представители Совета, и закончил уверением в том, что они будут только рады сделать все от них зависящее по самому доброжелательному приему американских гостей, показав Черноморский флот, где бы те ни пожелали.

Картина прояснилась. Черноморский флот – последняя цитадель дисциплинированного и состоящего в порядке русского военного флота была пленена большевиками. В то время как лучшие республиканские ораторы объезжали армейский фронт, убеждая солдат продолжать войну, некоторые эмиссары из Кронштадта и Петрограда уже преуспели в поддержке местного Совета и заручились доверием моряков»[360].