Адмирал Колчак и суд истории

Комиссию интересовало: «1) Личность и служба в момент переворота 4–5 января с. г. и с какого времени состоял на должности или стоял у власти, 2) Кем и при каких обстоятельствах задержан, 3) Принимал ли то или иное участие в государственных переворотах: 1) июньском 1918 г., 2) сентябрьском того же года, 3) ноябрьском того же года, 4) Отношение к декабрьским событиям 1918 г. в Омске, 5) Круг деятельности служебной и общественной со времени июньского переворота 1918 г., 6) Принимал ли участие в политических работах Совета министров и своего министерства, 7) Какое участие принимал в последних событиях перед 4–5 января, 8) Принимал ли участие в постановлении от 19 ноября 1919 г. и пользовался ли этим постановлением, 9) Были ли на руках задержанного или в его распоряжении непосредственно перед переворотом 4–5 января казенные суммы и где они находятся»[180].

Третье направление – разбор документов в делах канцелярии Совета министров Омского правительства. И уже 13 января на стол председателя Попова легло показание об организации и подпольной работе Сибирского бюро ЦК РКП(б) в Уфе. «Копия. Секретно. Показания посадского Оглобина. Сибирское бюро ЦК РКП состоит из председателя Ивана Никитича Смирнова – члена Ревсовета 5-й армии, его помощника или заместителя Голощекина, секретаря Доры Климентьевы Гончаровой, экспедитора или делопроизводителя Айзермана и еще одного, название должности которого мне неизвестно, по фамилии Чижов. Все дела и касса бюро находятся в руках Гончаровой.

Гончарова – русская по национальности, училась в Ростове, по профессии фельдшерица, ей около 35 лет, в большевистских организациях она работала еще будучи институткой, т. е. приблизительно с 1904–1905 гг. В экспедиции заготовления бумаг, а также анализа документов работает латыш Айзерман, очень большой практик по подделке подписей, печатей, штампов, а также по разборке и составлению всевозможных шифров. Помещается это бюро в настоящее время в городе Уфе, на Аксаковой улице […] Подчиняется бюро только лишь ЦК большевиков, откуда и получает средства.

Цели Сибирского бюро таковы: поддержка связей с сибирскими организациями, оказывание помощи сибирским организациям деньгами, людьми и инструктированием, для чего у них существует такой порядок: узнав о том, что в каком-нибудь городе или заводе сгруппировалась организация, они вызывают с фронта Гузакова, дают ему транспорт, денег для передачи по тому адресу, который им известен.

Гузаков имеет в своем распоряжении отряд добровольцев, человек 60–70, которые находятся все время в районе расположения 3-й бригады 26-й дивизии 5-й армии. Фронт, особенно в Урале, сплошного характера не имеет, и Гузаков со всем или частью своего отряда переходит незаметно фронт, быстро является в том месте, где ему нужно, и сейчас же возвращается обратно. Гузаков, кроме передачи денег и инструкций, также информирует бюро о своей деятельности и недостатках в организации.

В помощь уже соответствующим организациям бюро посылает людей, переправой через фронт таких людей занимается тот же Гузаков […] всем отправленным бюро выдает секретные документы […] вместе с этими и другими документами каждому отправляемому выдается, мне лично был дан аванс 5000 руб., Погорелову в 25 000 руб., аванс в 5, 10 и 15 000 руб. Кроме того, почти всем выдаются еще подложные документы, как то – документы военнопленного, возвращающегося из Германии или Австрии в Сибирь, документы состоятельного человека, отступающего от большевистского нашествия, и много различных видов […]»[181].

Таким образом, первоначальный итог по трем направлениям деятельности ЧСК и позволил одному из руководителей Политцентра спустя всего лишь неделю со дня прихода к власти заявить о предварительных выводах в расследовании «действий» Омского правительства.

С арестом Верховного правителя и председателя Совета министров В.Н. Пепеляева «хлопот» для комиссии заметно прибавилось. Для полноты событийной картины немаловажно восстановить измененный многочисленными историко-художественными произведениями ход ареста и портреты прямых его участников.

15 января 1920 г. представитель Чехословацкой республики доктор Благож[182] пригласил к себе члена Политцентра эсера Б.А. Косминского[183] для выяснения вопроса, как планируется провести передачу арестованных пассажиров. Борис Александрович заявил, что для этого к поезду № 52 немедленно направляется особая комиссия, которая, приняв пленников, передаст их дела для расследования в спешном порядке в ЧСК[184].