Адмирал Колчак и суд истории

Прокламации и листовки, призывающие солдат, крестьян, рабочих и основное русское население к отмщению евреям, изгнанию их с новых мест поселений и убийству, печатались и распределялись по инициативе высоких чинов русского офицерства и официальных лиц. Некоторые из них, составленные с целью подстрекательства солдат и массового насилия против евреев, подписаны армейскими офицерами. Другие, более сдержанного тона, но схожие по смыслу, публиковались в официальных органах печати Сибирского правительства, таких как «Русский солдат» («Русский воин»)[674] и «Бюллетени»[675].

Здесь я пробыл около месяца. По своим обязанностям я познакомился с людьми из всех слоев общества, как с евреями, так и с неевреями; просмотрел прессу и провел наблюдение положения, насколько они интересуются еврейским народом в Сибири. Атмосфера пропитана погромной агитацией, с одной стороны, а с другой – страхом. Евреи в ужасе не только от кровавых последствий, которые рано или поздно проявятся в результате непрерывной агитации, но и от самой агитации. Каждую ночь они ждут возможных актов насилия над своей жизнью во всех ужасных видах, какие можно только представить. Поощряемая официальными представителями военных и гражданских властей агитация всегда выражается в силовом влиянии и проводит такую установку, чтобы евреев постоянно держать в состоянии ужаса и паники.

Это положение небезызвестно для высокопоставленных должностных лиц Сибирского правительства. В начале февраля этого года (1919. — С. Д.) съезд еврейских общин Сибири и Урала, состоявшийся в Иркутске, направил Верховному правителю в Омск следующую телеграмму: «Съезд еврейских общин Сибири и Урала изучил содержание статей, опубликованных в органе штаба Верховного правителя «Русский воин», бесплатно распространяемом среди воинских частей. Данные статьи имеют откровенную цель подстрекательства армии против евреев, обвиняемых во всех неудачах, постигших Россию. Съезд признал в них, а особенно в статье капитана Крашенинникова (во втором номере)[676], где говорится – «час мести близок», открытый призыв к погромам. Принимая во внимание всю роковую важность подобной пропаганды для еврейского населения, съезд решил опротестовать подобную деятельность со стороны печатного органа Ставки и привлечь внимание Верховного правителя к агитации, которая подстрекает одну часть населения против другой и напоминает незабвенные времена Сухомлинова и Мясоедова. Съезд уверен, что Верховный правитель примет меры к прекращению этого движения против евреев и призовет виновных к законной ответственности».

Вопреки заверениям, данным [адмиралом] Колчаком и премьер-министром Вологодским, что будет принято необходимое силовое воздействие по сдерживанию военных и других агитаторов против евреев, солдаты на фронте, так же как и гражданское население во многих городах Сибири и Урала, в равной степени провоцировали ускорение дня возмездия. Пропаганда отнюдь не прекратилась, официальные лица на днях стали более энергичными. Их призывы к солдатам и русским гражданам звучат на таком пылком и религиозном языке, который может привести только к единственному результату – вспышке страстей масс и движению русских людей к новому крестовому походу во имя православия. Евреи, еще в большей степени, обвиняются в попытке осквернения церквей и святого Кремля. Авторы одной из «литературных» продукций заставили еврея-печатника из Челябинска набрать их прокламацию, угрожая ему, в случае отказа, военным судом (см. «Еврейская жизнь», 4 апреля, № 8).

Религиозные чувства наивного русского солдата зачастую используются официальными «Бюллетенями». Например, «Телеграммы» (дополнительный выпуск за 21 апреля), в которых появились слова «Официальные» и «Отпечатано Верховным командующим (Верховным уполномоченным) по Дальнему Востоку», опубликовали по случаю Пасхальных праздников следующую информацию, предназначенную читателям-солдатам: «Где-то украдкой старый священник перстами благословляет немногочисленных верных сынов церкви. Для комиссаров, тем не менее, этот день не Воскресенье, – выходным днем они учредили субботу».