Адмирал Колчак и суд истории

Позднее Розенблатт вспоминал: «Хорошо. Я чувствовал, что это означало. Понимал вероятные причины беспокойства Госдепартамента.

И захотел убедиться в этом». Он зашел в кабинет Харриса и сказал: «У меня распоряжения от моего [Объединенного распределительного] комитета о том, что я обязан находиться с Вами в постоянном контакте. Вы должны послать эту телеграмму». Консул сказал: «Хорошо, мы пошлем любые Ваши телеграммы». Розенблатт продолжил: «Перешлите эту» – и передал следующий текст, адресованный в комитет: «Постоянно контактирую с самыми высокими американскими должностными лицами. Сообщения – неопровержимые. Посол Моррис заявлял: екатеринбургский факт абсолютно вне сомнения; [вспомните] мое майское официальное заявление, Вы говорили мне, что генеральный консул Харрис отрицал также мою телеграмму об антисемитской агитации. Заявляю, что «мое майское [16, 1919 г.] заявление консулу [Джону К.] Калдвеллу, для передачи Госдепартаменту, зиждется на безусловном доказательстве. Кроме того, во время моей встречи и Сукин, и адмирал Колчак также пытались отрицать факт… убеждавший меня в необходимости профилактических мер».

На заседании Объединенного распределительного комитета 22 февраля 1920 г. Джудан Л. Магнес заявлял, что Франк Л. Пулк употреблял слово «истерия», описывая телеграммы Розенблатта, и добавлял: «Каждая из телеграмм Розенблатта, очевидно, приходила первоначально в Госдепартамент, откуда к нам пересылались только те телеграммы, которые там хотели, не передавая других».

Генерал Грэвс делился с Розенблаттом: «Конечно, Харрис не может доказать, что погрома не было, в то время как мы стремились доказать обратное. Мы не можем принести тела [убитых] Госдепартаменту, чтобы показать им, но мы абсолютно убеждены, без тени сомнения, ужасный погром имел место». Перед отъездом из Сибири Розенблатта между ним и Грэвсом состоялась последняя встреча и беседа: «Грэвс: [шутливо]: Вы имели большие неприятности, связанные с екатеринбургским событием? Розенблатт: Нет, я ничего об этом не слышал. Грэвс: Думаю, что мы еще повоюем. Розенблатт: Вы имеете какую-то информацию? Грэвс: Да. Если кто-нибудь станет отрицать екатеринбургское событие, подскажите Вашему [Объединенному распределительному] комитету публично запросить доклад о погроме, посланный из моего офиса в Военный департамент».

Доклад генерала Грэвса был представлен в Военном департаменте майором М.С. Слаутером, военным представителем в Омске. Британский консул в Екатеринбурге был свидетелем погрома. Капитан Д.И. Сандельсон рассказывал Розенблатту и руководителям Объединенного распределительного комитета в Нью-Йорке, что два британских офицера описали в малейших деталях это событие. Он видел сообщение, представленное одним из этих офицеров британскому правительству, озаглавленное: «Улицы Екатеринбурга, залитые еврейской кровью». Автором был британский генерал, находившийся в этом городе. Когда он услышал стрельбу, то подумал, что вошли большевики. Он испугался, но, когда убедился в отсутствии красных, сказал: «Не берите в голову, стреляют только в евреев». Позднее Грэвс написал в своих мемуарах, что даже представители Колчака не заходили настолько далеко, как американский генеральный консул Харрис, отрицая правдивость сообщения о состоявшемся погроме.

Основываясь на аналогичных случаях, подобных екатеринбургскому, генерал Грэвс писал: «…не ошибусь, если скажу, что на сотню населения Восточной Сибири, расстрелянную антибольшевиками, приходился один человек, убитый большевиками».