Адмирал Колчак и суд истории

Среди этих документов три касались персонально П.В. Вологодского: его подлинное заявление от 31 октября 1918 г. председателю Административного совета об отказе формировать Совет министров, если на Совете не пройдет обсуждение назначения Е.Ф. Роговского товарищем министра внутренних дел; копия телеграммы Совета управляющих ведомствами (председатель Ф. Филипповский, члены: П. Климушкин, Нестеров, М. Веденяпин) Вологодскому и Колчаку с требованием освободить арестованных при перевороте 18 ноября 1918 г. членов Директории. На телеграмме резолюция Петра Васильевича: «Принять меры через Верх[овного] прав[ителя] к немедленному аресту подписавших телеграмму, равно и к аресту Чернова и других активных членов Учредительного] собр[ания], находящихся в Екатеринбурге, иначе могут быть подняты рабочие и солдаты. 19/Х1. Вологодский», и копия записки Верховному правителю с предъявлением условий дальнейшего пребывания на посту – сохранение жизней Н.Д. Авксентьеву, В.М. Зензинову, А.А. Аргунову и Е.Ф. Роговскому[454].

Завершающей точкой четырехмесячного предварительного следствия по делам «представителей павшей реакционной власти Колчака» были единоличные постановления К.А. Попова. «Единоличность» объясняется их составлением во время пути следования в Омск. По мнению историографа Н.С. Романова, 2 апреля 1920 г. 35 человек, «близко стоявших к свергнутой власти», под усиленным конвоем были препровождены на железнодорожную станцию Иркутска. Вместе с ними отправился в дорогу, кроме пудовых ящиков со следственными материалами, и архив бывшего министерства труда[455].

Под стук колес 8 апреля Константин Андреевич предъявил А.А. Червен-Водали дополнительные обвинения. Недвусмысленная фраза в преамбуле постановления «помимо некоторых обвинений, менее важного, частного характера, которые могут быть формулированы особо при дальнейшем расследовании дела» указывает на желание товарища председателя Губчека подчеркнуть завершенность своей работы.

Обвинения же «общего характера» заключались в следующем: «1) в том, что, прибыв в 1919 г. на территорию Сибири с юга европейской России в качестве делегата Национального центра и добровольческой армии Деникина, он стремился установить связь между контрреволюционными силами юга России и Сибири,

2) в том, что, наблюдая разложение власти колчаковского правительства в Сибири и предвидя ее близкое падение, тем не менее, вступил в правительство Колчака, поставив себе задачей, путем смягчения режима реакционной военной диктатуры в Сибири и путем передачи и сосредоточения власти в руках Деникина, сохранить власть в Сибири за контрреволюционной буржуазией,

3) что в этих целях, будучи уже зампредсовмина, старался заручиться для обновленного правительства Колчака поддержкой, с одной стороны, чеховойск и так называемых «союзников», а с другой стороны, земских и городских самоуправлений, не нашедши сочувствия своим намерениям ни там ни здесь, передав лицам восстания, организованного в декабре 1919 г. в иркутском районе Политическим центром, в интересах спасения падавшей власти обновленного колчаковского правительства, отдал себя и Совмин в полное распоряжение руководителей военных банд с атаманом Семеновым и его сподвижников Скипетровым, Сипайло, Сычевым и др. во главе,

4) что, опираясь на эти банды и их руководителей, вел вооруженную борьбу с повстанцами, причем особыми воззваниями к населению грозил «решительным подавлением» всяких попыток сопротивления «законной власти» при помощи шедших с востока семеновских банд и японцев,

5) что во время этой защиты предоставил военным бандам возможность расправы над 31-им заложником, увезенным к семеновцам и замученным ими на Байкале, оставив этих заложников в руках бывшей иркутской контрразведки, несмотря на то что знал требования Скипетрова о выдаче их ему и должен был предвидеть, какова будет их судьба, и, несмотря на то, что давал Политическому центру заверения в их неприкосновенности и безопасности,

6) что путем мирных переговоров с Политическим центром стремился оттянуть момент падения власти Совета министров и гарантировать восстановление его на востоке от Иркутска путем создания гарантии свободного выхода на восток и спасения виднейших военных и гражданских представителей падавшей власти, как центральной, так и местной – иркутской, в том числе самого Колчака, членов Совета министров, главарей военных банд и других преступных деятелей колчаковского режима, и фактически, путем затяжки переговоров, дал возможность некоторым видным и преступным деятелям центральной и местной гражданской и военной власти, бывшим в Иркутске, скрыться и совершить при бегстве ряд преступлений (убийство «31-го», попытка увоза золотого запаса из Ирк[утского] отделения государственного] банка, хищение денег)»[456]. 15 апреля 1920 г. подследственный А.А. Червен-Водали попытался опровергнуть предъявленные ему обвинения.