Адюльтер. История одной измены

Мы спустились с водопадов так же быстро, как он обещал. Всего десять минут неспешного шага. Изможденные дорогой, усталые, выплеснувшие друг на друга остатки эмоций. Подогретые виски и теплом тел, опаляющих прикосновениями и без того горящую кожу, после ледяной воды. С нисходящей улыбкой на губах, звуками вместо слов, брошенными в ответ на неспешные редкие вопросы. Истомой, растекающейся по телу. Пройдя путь вниз, всё так же, не размыкая рук… В перерывах целуя, смакуя друг друга, медленно, размеренно, пытаясь удержать на губах родной вкус. Насмеявшись у парковки над своей глупостью. Осмотревшись вокруг, я все—таки увидела указатель на хорошо заметную развилку, делящую одну дорожку на две: сложную и легкую. Возможно, если бы не эмоции после нижнего водопада, при подъеме была бы более внимательна. А ещё всему виной спешка. На этом он меня и подловил.

Дорога до пляжа заняла столько же времени, но это ничуть не испортило вкус. Вцепившись в футболку руками, обнимая так сильно, будто от этого зависела моя жизнь… Прижимаюсь грудью к спине, мечтая побыстрее скинуть разделяющий непробиваемой стеной шлем вместе с остатками влажной одежды. Роса выпала рано и, спустившись вниз, при объятиях мы скользили футболками друг по другу, словно добавив дополнительной смазки для уменьшения сопротивления.

Около двух часов езды по темноте, освещаемые только фарой байка, рассекаемой беспросветную ночь лучом света. Рискующие сбиться с пути в переплетении множества дорожек. Только, казалось, он едет не думая, четко зная выверенный маршрут. Заставляя меня улыбаться ещё шире, буквально ломая его ребра своими объятиями. Мягкий песок под ногами, ещё не успевший остыть от раскаленного дневного солнца. Звук заглушенного мотора. Тишина, возникающая в первые секунды и разрывающаяся его дыханием рядом. Легкий свет на веранде, освещающий строгий профиль. Глаза, словно маячки, бликующие от мерцающих в темном море огней.

– Устала? – вплетаясь пальцами в волосы, плавно притягивает к себе.

– Порядком, – вновь обняв, устраиваю голову на крепком плече.

Сладко тихо смеется, порождая в груди легкую вибрацию.

– Отнести наверх? До восьми утра надо выспаться.

Поднимаю голову, отвечая нежной улыбкой.

– Отнеси…

С ним спокойно. Свободно. Приятно. Легко. Да, выводит из себя. Устраивает мозговой штурм… в последнее время нередко. Бесит. Часто! Заставляет искренне улыбаться… Как ни странно и это случается. Возможно, он прав. Не бывает разнообразия эмоций без большого количества точек соприкосновений. Без общих интересов. В равнодушии друг к другу. Если вкупе всё это любовь, то моя вновь выходит за рамки… общепринятого, естественного, нормального. Пытается расплатиться за то, что получает взамен, находясь в вечном неоплачиваемом долгу, возрастающем, кратно увеличивающим разрыв… заставляющим строить стратегии в том, чем отдать его, не обанкротив себя.

В восемь утра прозвенел будильник. Вылезая из рук мужа и преодолевая преграду в виде кружевного балдахина, я могла бы сказать, что практически выспалась. Как он и предрекал. Уснув после погашения значительной доли набежавших за годы процентов. На пике рассвета. В пять утра.

Только успеваю выкурить сигарету, как из-за угла появляются знакомые фигуры. Муж, прячущий глаза от солнца под зеркальными очками, и довольная дочка в мини-копии таких же авиаторов. Они вообще между собой очень похожи. Одни и те же жесты, улыбка, глаза. Разница лишь в цвете волос. Катюшка, как и я, практически блондинка. В остальном я сходства не вижу и, возможно, это лишь к лучшему.

Опускаюсь на корточки, чтобы обнять. Заметив меня, отпускает руку мужа и, словно не замечая ничего на своём пути, несётся вперёд, крича звонкое:

– Мамочка!

Утыкаюсь носом, чувствуя родной запах, не замечая скатывающихся по щекам слёз. Своё, маленькое, незаменимое… Заботливо сплетенные Кристиной колоски из пушистых волос. Курносый носик и папин, пронзающий насквозь, глубокий взгляд из-под приподнятых очков.

– Почему ты плачешь? Что случилось? – уточняет несмело, становясь в миг слишком серьёзной для своих четырёх.

– Ничего, милая, – пытаюсь улыбнуться без отклика грусти. – Я просто соскучилась по тебе.

– Я тоже! – обнимает до хруста костей.

Эта детская непосредственность… все эмоции четко прописаны на лице. Искренние, живые, без толики фальши. Несдержанные, не приукрашенные, настоящие. Опускаю голову, ища в них смирение, пряча глаза, уткнувшись в её хрупкое плечо. Не желая отпускать. Слыша буквально в метре от себя нарастающие шаги. Поднимаю взгляд, ударяясь им о зеркальную стену. Хмуро осматривает, подавая руку, чтобы встать. Поравнявшись глазами, насколько в моих кедах это возможно, приподнимая очки, не спрашивая, утверждает:

– Прогуляемся к морю. У тебя глаза от слез опухшие. Попрощалась…?

Пытаюсь разорвать контакт, переключаясь на ребенка, бормоча буквально себе под нос:

– Не понимаю, о чём ты.

– Бывает, – выдаёт, зло ухмыляясь. – Катюш, беги к морю.