Адептка (сборник)

Не иначе, как знает, что я неспроста тут стою? Ах ты ж кабелюка! Да чтоб тебе…

– Всего вам темного, – позади меня раздался тихий вкрадчивый голос. – Гуляете, молодежь?

Офицер Ночной стражи! В черном плаще до земли, в капюшоне, накинутом на голову – стоит, наглец, ухмыляется. А я вдруг картинку на форзаце учебника вспомнила – точь-в-точь подбородок, губы и нос такие же там нарисованы были. Страх отчего-то прокрался под кожу и холодными быстрыми шажками по позвоночнику к самому затылку пробежался. То ли озноб у меня от холода начался, то ли место, откуда ноги растут, почуяло беду: и то и другое плохо.

– Гуляем, господин офицер. – Вантей заулыбался, показывая желтые кривоватые зубы. – Вот с невестой решили обсудить планы на будущее. – И на меня рукой показывает, подмигивает. При этом один его глаз смотрит вверх, второй – на нежданного гостя.

– О, так скоро в империи на одну семью больше станет? – Ночной страж выдал радостный оскал, продолжая прятать взгляд в тени капюшона. – Замечательно! Мои вам поздравления.

– Какие поздравления? – Меня чуть не перекосило вслед за «женихом» от свалившегося счастья. – Оставьте-ка эти домыслы себе. Я еще согласие свое не давала, отец обдумывает предложение этого… – кивнула на свой хромой кошмар, опомнилась и добавила: – Этого прекрасного господина.

«Прекрасный» господин поджал тонкие губы, недобро зыркнул куда-то в разные стороны и, развернувшись, направился прочь, громко комментируя свой уход:

– Пойду в огород схожу. Шум мне там послышался давеча, а вдруг нечисть какая-то пробралась? – Тут он резко остановился и оглянулся на нас: – А может, и вы со мной? Вместе не так боязно, заодно и проверим мою догадку, развеем страхи.

– Почему нет? – Офицер скинул с себя капюшон и глянул на меня, как мне показалось, с насмешкой. – Как раз поговорим о происшествиях, имевших место в вашем… – осмотрелся вокруг, разглядывая наше захолустье, подбирая нужное слово. – Здесь, в общем.

– Не надо никуда идти, – я схватила офицера за руку и потянула в свою сторону, – привиделось ему… – Эх, что ж теперь будет? Там же Хор! Придется брать огонь на себя: – Жениху моему… – и тяжелую артиллерию в ход пустила: – Любимому…

Вантей – не смотри, что хромой – мигом до нас добежал, руку мою свободную в свои лапки, дрожащие от счастья, сгреб и проблеял:

– Ну вот и произнесены заветные слова, желанная моя! – и сияет весь. А меня аж подташнивать начало от мысли, что действительно за него замуж выйти придется. Прикрыла я глаза на миг и тихо-тихо зашептала, едва губами шевеля:

– Услышь меня, Бездна, не часто я к тебе обращаюсь. Пусть такая же тварь бессовестная, как я, в пару мне достанется, лишь бы не насильно. – Тут я глаза распахнула, увидела «жениха» и договорила: – И не этот…

– Чего там шепчешь, голубушка моя? – Вантей забеспокоился как-то, засуетился. Даже руку мою выпустил и на шаг отступил.

Что это с ним?

– О счастье нашем с тобой молюсь, – соврала я, не моргнув глазом. И тут почувствовала, как рядом офицер дернулся. Оказывается, я продолжала второй рукой его за запястье держать. Отпустив, виновато улыбнулась и проговорила нарочито равнодушно: – Простите меня, господин хороший, волнуюсь сильно. Перед обрядом прямо в дрожь бросает. И вообще домой мне пора: отец с матушкой заждались. Сбежала я, никого не предупредив, – вот что чувства к Вантею со мной делают.

– Иди-иди, душа моя. – «Жених» замахал руками, словно ему и самому не терпелось меня спровадить.

Странное у него поведение – несколько минут назад к себе шантажом заманивал-зазывал, свадебку обсудить не терпелось, и вот уже на попятную идет. А впрочем, мне это только на руку.

– Прощайте, – радостно улыбнулась и ринулась в сторону дома, молясь о том, чтобы Хор успел воспользоваться возможностью и удрать.

– До завтра, душа моя, – донеслось от хромого.

– До свидания, – подал голос офицер, – прощаться все-таки не стоит.

Вот же настырюги.

До дома добежала мигом, словно за мной стая загрызней гналась. Не помня себя, облокотилась на стену у входа и прислонилась лбом к холодному камню, восстанавливая сбитое дыхание. В этот момент до меня и донеслись голоса.

Спорили двое: мой отец и дядька Шрай.

– Ты не отдашь ее за этого калеку, – услышала я и тут же подошла ближе к распахнутому настежь окну веранды, – он сделает из твоей дочери рабыню. Не о таком она мечтает! Ей не место в нашей деревне, Ардис!

– Не тебе решать, где ее место! – Отец редко злился, но сейчас я ясно услышала, как звенит от ярости его голос. – Рива моя! Нажил бы себе детей и распоряжался ими, как захочешь!

– Хочешь воткнуть нож мне поглубже? Убить меня словом? Я запомню это. Но сейчас речь не о моей жизни – на ней давно стоит крест – речь о Риве. Она – не вещь, – дядька не уступал брату в накале страстей, – и не обглоданная кость, которую можно бросить дворовой псине! Ты обязан услышать меня, иначе…

– Иначе что? – отец заговорил тише, но при этом я кожей ощущала исходящее от него бешенство. – Не смей угрожать мне, Шрай. Я знаю твой маленький секрет и с легкостью могу написать, куда следует.