Адепт не хуже прочих

Первого выдернули из камеры следующим утром. На сей раз помимо надзирателя в казематы заявились ещё трое тайнознатцев: два молодых человека и дядечка лет за сорок. Меня аж к полу исходящей от него властью придавило.

Соседушка попытался было взбрыкнуться, но его вмиг скрутили и уволокли, а старший из приютских колдунов задержался и окинул меня оценивающим взглядом — будто ножом рыбу распотрошил. В себя я пришёл только минут через пять.

Черти драные! Вот это мощь! Горан Осьмой и рядом не стоял!

Неужто всамделишный асессор пожаловал?

Я поскрёб затылок. Хорошо бы и самому вот так…

Эх, да чего уж там! Я тяжко вздохнул и открылся силе, начал впитывать её, собирать, прогонять по телу и выбрасывать вовне. Очень быстро взопрел и тогда, следуя совету врача, сосредоточился на жжении, лёгком и едва уловимом, но вполне реальном — самообманом тут и не пахло. И то ли сегодня не отвлекало присутствие соседа, то ли взбудоражил неожиданный визит тайнознатцев, но я будто бы воочию увидел проникающие в меня лучики оранжевого тепла.

Были они короткими-короткими и почти сразу размывались, наполняя тело однородным свечением; я ухватился за одну из ниточек и легонько потянул её к солнечному сплетению, но та моментально оборвалась. Тогда сплёл несколько в единый жгутик, и мало-помалу дело пошло на лад. К обеду дотянул до нужного места первую из силовых жилок, к вечеру таковых набрался уже целый десяток.

Они так и норовили развеяться, приходилось беспрестанно контролировать их и укреплять. У меня попросту шла кругом голова, но поблажек себе не давал — сказать по правде, я чертовски не хотел оказаться отбракованным.

Соседа вернули в камеру уже поздним вечером. Именно вернули — приволокли волоком и уложили на нары, а после защёлкнули на ноге браслет кандалов. Следов побоев на теле заметить не удалось, но Первый сипел и хрипел столь же надсадно, как и те, кому крепко достаётся в драках. Лично я ничуть не удивился бы, окажись у него сломаны рёбра. И ещё — кисти вновь очистились, татуировок на них больше не было.

В себя пришёл Первый только утром. Со шконки не слез, от завтрака отказался, лишь выпил травяной отвар.

— И что это было, соседушка? — поинтересовался я, когда он худо-бедно очухался.

Первый провёл кончиком языка по зубам, словно желал убедиться, что все они на месте, потом откашлялся и сказал:

— Не бойся, тебе это не грозит.

— И что именно мне не грозит?

Сосед по каземату вздохнул, устроился поудобней и надолго замолчал.

— Без тренировок в полную силу школьного турнира не выиграть и повышения не получить, — произнёс он некоторое время спустя. — Наставникам приходится сдерживаться в поединках друг с другом, а со мной такой нужды нет.

— А сам ты?

— Да с чего бы мне их жалеть? — сипло выдохнул Первый. — Их это устраивает. Без риска чемпионом не стать. — Он перевалился на бок, глянул хмуро и сказал: — На тебе станут натаскивать неофитов, так что постарайся не разочаровать приютского врача — собирать тебя по кускам станет именно он.

— Типун тебе на язык! — ругнулся я.

Первый обидно рассмеялся, но сразу закашлялся, я развернулся к нему спиной и обратился к небесной силе. Не хотел, чтобы на мне натаскивали неофитов. Сам намеревался им стать. А отбракуют — и не выгорит. Тогда сгорю и пеплом развеюсь, как и не было.

Нити энергии перекручивались и рвались, а я всё тянул их и тянул, попутно не позволял небесной силе рассеяться, гнал её к солнечному сплетению. И пусть это была лишь малая толика проникавшего извне тепла, приютский врач оказался увиденным всецело доволен.

— Так держать, юноша! — похвалил он меня в свой следующий визит и даже соизволил ответить на очередной вопрос о продолжительности карантина. — Выйдешь отсюда, когда я сочту это возможным, но не ранее сорока дней.

Он ушёл, а я начал прикидывать, сколько уже нахожусь в казематах, но почти сразу меня от этих подсчётов отвлёк сосед.

— Не терпится людей посмотреть, себя показать? — хмыкнул Первый и покачал головой. — А ты, Серый, упёртый! Не самое плохое качество, но всё хорошо в меру. — Он помолчал немного, затем вдруг посоветовал: — Да не тяни ты силу по нитям! Десять лет так её цедить будешь! Ты же её теперь чувствуешь? Ну и сосредоточься на ощущении тепла в нужном месте, а как поймаешь его — попробуй согнать туда всю энергию исключительно своей волей. Если уж делать что-то, так делать это правильно!

— Тебе-то откуда знать, как правильно? — огрызнулся я, не сдержавшись.

Первый в ответ самодовольно ухмыльнулся.

— Нешто сам не учился? — фыркнул он и будто осёкся, спешно перескочил на другую тему: — И об уговоре не забывай! Чую, скоро за тобой придут.

— Я — неофит! — в пику ему отрезал я, но совету после недолгих колебаний всё же последовал.